Авада Нахуй Блять Кедавра!
ЕВРОМАЙДАН. Все священники Киева молились в Лавре за мир в стране
19 декабря, в день памяти святителя и чудотворца Николая, по благословению Блаженнейшего Митрополита Владимира, в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры был отслужен молебен об умножении любви и искоренении ненависти и всякой злобы.
...Перед богослужением в Успенского собора с Введенского монастыря столицы Крестным ходом была перенесена чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Призри на смирение».
Молебен отслужили наместник Лавры митрополит Вышгородский и Чернобыльский Павел, управляющий делами УПЦ митрополит Бориспольский и Броварской Антоний, митрополит Переяслав-Хмельницкий и Вишневский Александр, архиепископ Белогородский Николай, епископ Макаровский Иларий, епископ Боярский Феодосий, епископ Ирпенский Климент, епископ Бородянский Варсонофий, епископ Фастовский Дамиан, епископ Васильковский Николай и духовенство Киевской епархии.
Богослужения отправлялось перед мощами равноапостольного князя Владимира и иконами Пресвятой Богородицы «Киево-Печерская» и «Призри на смирение» [#].
ЕВРОМАЙДАН. Три священника-монаха остановили столкновение на ул. Грушевского. Призывают стороны к миру и покаянию. ПРОСТОЯЛИ ВСЮ НОЧЬ
«Просим всех людей примириться друг перед другом, покаяться друг за друга, покаяться перед Богом за то, что мы наносим обеды друг другу», - говорят монахи Мелхиседек, Гавриил и Ефрем.
Силовые действия полностью прекратились [#].
...
РЕПОРТАЖ. Ночь на Грушевского: как это было
Один из друзей, с которым знаем друг друга много лет, а теперь плечом к плечу стояли в ночь на 22 января поперек улицы Грушевского, на рассвете сказал именно то, о чем я тоже думал давно, но не мог лаконично сформулировать: «Смотришь, что происходит. И хочется как-то помочь. Но – как? Если о том, что ты считаешь действительно полезным в этой ситуации – как раз и не просят. Но, вот, братия Десятинного монастыря дала импульс, и стало ясно – именно это сейчас нужно».
...
Благая весть
Утром 21-го января, узнав из Интернета о том, что три священника УПЦ встали между милицией и митингующими на Грушевского и остановили столкновения молитвой, начал внимательнее перелистывать сообщения: кто это? Вскоре в сетях появилась гипотеза – иноки из числа братии Десятинного монастыря. И два фото – в придачу. Качество не ахти, но в лице одного из священников действительно угадывался о. Мелхиседек из Десятинной обители. Немногим позже, ситуация прояснилась: да, это они. Более того – управляющий делами УПЦ митрополит Бориспольский и Броварской Антоний в официальном заявлении одобрил этот мужественный поступок братии.
Первая реакция – двойная радость. Во-первых – вновь появилась надежа на мир. Во-вторых, приятное удивление (если подобное словосочетание уместно в поистине боевой обстановке) вызвало то, что братия ближайшего к месту противостояния православного монастыря совершила ПОСТУПОК, засвидетельствовавший ПОЗИЦИЮ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРИСТИАН: прежде всего – не давать братьям бросаться друг на друга! Казалось бы – что иноку, ушедшему из мира, делать на этой линии столкновений? Но вспомнилось, как в древние времена отечественные иноки тоже умели совершить ПОСТУПОК там, где речь шла о благе Родины как «большой домашней церкви» – обществе верующих сограждан.
Дорога
Следующая мысль – надо увеличить живую молитвенную цепочку тех, кто разделяет находящихся по разные стороны баррикад. Однако прежде, чем высокая мысль обрела развитие, пришла еще одна – приземленная, но вполне актуальная: надо бы отвезти отцам чаю с бутербродами.
Быстрые сборы. Затем – дорога в метро. И в пути опять мучительное размышление: «Вот, тысячи людей едут в разные концы города по делам; все буднично… Неужели в самом сердце этого города происходит то, что сейчас происходит?!! Может, этот кошмар только снится?..»
Увы. Вышел на поверхность со станции «Майдан», – и страшная картинка вновь ожила. Что самое тяжелое: взгляды, в которых читаешь готовность бить на убой! А ведь я помню этот город совсем другим…
Еще одно непривычное ощущение в дороге. Собираясь на Грушевского, прекрасно ведь понимаешь, что «десант с чаем» может вполне реально переформатироваться в ночное стояние (даже оделся «с запасом»). При этом прекрасно понимаешь и другое: можно не вернуться живым, а можно вернуться инвалидом! А дома – жена и трое мальчишек…
По жизни я – перестраховщик до патологии. Но вот тут словно кто-то «отключил» внутреннюю напряженность. Так бывает в жизни не часто. На рассвете следующего дня мне, кажется, удастся понять, откуда это ощущение: Господь как бы временно «изымает» из тебя некоторые привычные внутренние реакции на происходящее.
Не смею не сказать и о том, что в эту минуту во всей красоте проявился готовый к испытаниям характер жены: обычно она, конечно, волнуется, если нависает угроза для мужа, но здесь, лишь услышав новость о «живом щите» наших батюшек на Грушевского, ни мгновения не колеблясь одобрила идею с чаем (хотя не менее моего прекрасно понимает, чем это может закончиться). Почему? Потому что сейчас возникла именно та ситуация, в которой мы видим, чем могли бы помочь: не дать убивать друг друга. Ну не верим мы в войну как средство исцеления страны!.. Только молитва и любовь!
Сказано красиво, но речь идет вот о чем: в этой стране достаточно много людей, которые искренне не видят выхода из тупика в том, чтобы непременно быть «по одну из сторон». У этих людей есть позиция, и сейчас появилось пространство, на котором она может быть деятельно выражена.
Еще не дошел до баррикад, как увидел одного из отцов, заходящих в «Кофе-Хаус» – погреться. Влетаю следом, и – вторая приятная неожиданность (хотя вправе ли я был ожидать чего-то иного): отцов уже отогревают чаем, и мое «приношение» не самое значительное. Пусть! Не важно! Важно другое. Здесь уже живет община: кроме отцов – миряне, оказывающие заботу (хвалимое Церковью «Марфино служение»)!
Вечер
Пока отцов отогревают (а они простояли с утра на морозе, в момент моего прибытия было где-то около 16.00), «линия мира» между баррикадами и щитами милиции не пуста: здесь молятся другие подоспевшие иночествующие и миряне. Вот в такие минуты по-особому понимаешь, что такое церковная соборность!..
Выдвигаемся «на позиции». Две металлические хоругви, несколько больших деревянных икон, несколько батюшек и мирян. Цепочка растет. Приходят все новые друзья – в сане, и не в сане. Кто-то – на время, кто-то – на подольше. Пение хорошо известных молитв («Отче наш», «Богородице Дево», «Царице моя Преблагая») чередуется с чтением акафистов.
Сразу замечу: сколько терпения проявили наши духовные отцы, неоднократно сменяя друг друга на протяжении ночи и полностью «выкладываясь» голосом при пении и чтении молитв на морозе и ветру! А еще – они очень нас берегли, отцы наши: в самые опасные моменты старались отвести от места, где мы могли бы покалечиться.
Пока вечер – мы как бы на островке: вокруг нас между баррикадами и щитами «Беркута» перемещается множество людей. Представители СМИ, «киевляне и гости столицы», участники протестных акций. Когда журналисты подходят фотографировать в упор, потому что стоишь с иконой, – это немалое испытание: ведь с баррикад видят и могут возмутиться: «Позируете!» Впрочем, такого не случалось. Наоборот – многие из самих митингующих то и дело снимают происходящее на фотоаппараты или мобильные телефоны, даже в бою!
К нам неоднократно подходили как представители митингующих, так и просто наблюдатели, благодарили отцов: «Спасибо вам, что вы пришли! Это сейчас очень нужно! Только это одно и удерживает!» Особенно трогало, что подходили и прикладывались к иконам и просили у отцов благословение люди со стороны баррикад.
Тем временем, однако, с тех же баррикад через рупор постоянно транслировался ультиматум в адрес милиции: перейдите на сторону народа, и тогда вам гарантирована неприкосновенность при новой будущей власти. Периодически поднимались звуковые волны ударов палками о баррикады и бочки (со стороны митингующих) и ударов щитов друг о друга (со стороны милиции). Поэтому молясь, мы не всегда слышали друг друга.
Я сделал еще одно наблюдение: вечером к рядам «Беркута» на верхней кромке склона над ул.Грушевского со стороны Мариинского парка – как раз над местом нашей «дислокации» – запросто подходило много революционной молодежи, которая с улыбками и шутками общалась с воинами милиции. У меня возник вопрос: ЕСЛИ НЕ РАЗУЧИЛИСЬ УЛЫБАТЬСЯ ДРУГ ДРУГУ, ЗАЧЕМ ПО НОЧАМ ТАКОЙ КОШМАР?!!
Ночь
Вдруг за какой-то короткий промежуток времени пространство вокруг нашего «островка» опустело: мы увидели себя продольной цепочкой между двумя параллельными металлическими кордонами – из баррикад и щитов. Те, кто вечером приходит посмотреть на происходящее, ушли. Хотя всю ночь к нам прибывало «подкрепление», которое организовывало «пересменку» между отцами, встать цепью от тротуара до тротуара не получилось: то с одного, то с другого «фланга» у нас образовывалась брешь, которая к утру давала немалый простор для метания и стрельбы в обе стороны.
Это было тяжкое время, когда наблюдатели исчезли… В такие минуты понимаешь, что можешь ТОЛЬКО МОЛИТЬСЯ, и ВСЯ ТВОЯ ЖИЗНЬ – В РУКАХ МИЛОСЕРДИЯ БОЖИЯ! Нет, не громкие слова… Каждую минуту можно было опасаться, что оборвется какая-то последняя ниточка, и стенки сойдутся, а мы окажемся смятыми и раздавленными.
А теперь представьте себе, что на протяжении всей ночи, с ветром и падающим снегом, с двух сторон угрожающе гремят удары (по щитам и баррикадам). Этот страшный гул нарастает. Как будто это барабанная дробь перед приведением «расстрельного» приговора в исполнение. А еще – все те же взгляды, готовые к столкновению…
Мы пережили ПОДЛИННОЕ ЧУДО БОЖИЕ: не произошло массовой схватки (которая намечалась несколько раз), а мы остались живы и не ранены, хотя все шансы на ранение имелись. Чувствовалось, что за нас молятся во всей Церкви, и Господь видимо являет Свой Покров. Мне вспомнилось известное описание обстрела Соловецкого монастыря в 1854 году: 9 часов канонады со стороны британских кораблей, и ни одного убитого или раненого в обители.
Все это время со мной была большая икона «Спаса Нерукотворного», которая была хорошо видна с расстояния и производила впечатление. Я теперь считаю ее семейно-чудотворной, потому что вернулся с ней к семье живым и невредимым. Когда-то эту икону подарил нам с супругой – вскоре после свадьбы – венчавший нас архимандрит Тихон (Софийчук). Благодарим, отче!
Я ХОЧУ ЗЕМНО ПОКЛОНИТЬСЯ И МИТИНГУЮЩИМ, И МИЛИЦИИ, ЧТО НАС ОЧЕНЬ СТАРАЛИСЬ БЕРЕЧЬ!!! Это – ПРАВДА!!! При всей готовности митингующих ринуться на щиты, а милиции – дать стойкий отпор, мне не раз приходилось видеть, как те и другие, на уровне командиров, жестами объясняют друг другу, как бы преодолеть без нанесения вреда наш «живой щит», и одна придумка отпадала за другой. Не получалось придумать такой ход, чтобы не задеть. И обе стороны, даже когда обмен метаниями и выстрелами – в «обход нас» или «через нас» – достиг пика (это было перед рассветом), старались нас уберечь. Это дало нам понять, что СТРАНА МОЖЕТ ВЫЙТИ ИЗ КРИЗИСА МИРНО: в людях осталась граница, которую они не могут переступить, видя иконы в руках у тех, кто стоит без оружия и между всеми.
Особо отмечу, что в первой половине ночи к нам часто выходили командиры с обеих сторон, почти умоляя отойти в сторону и не препятствовать ведению фактически боевых действий. Поразило, что на баррикадах, когда случалось приблизиться к ним (чтобы предотвратить атаку из той или иной бреши), митингующие с криком до хрипоты просили: «Батюшка! Пожалуйста – не дай нам греха сделать, отойди в сторону» (в моем длинном черном пальто и при бороде – приняли за одного из батюшек).
Несколько раз грозный шум криков и ударов на баррикадах стихал, и на нашу маленькую «территорию мира» выходили организаторы митингующих, которые предлагали «своим» как-то уменьшить накал агрессии, потому что все расчеты на фронтальный штурм не оправдывались. Я заметил, что командирам приходится очень нелегко убеждать некоторых активистов вести себя так, чтобы нас не задеть.
Под утро было особенно страшно, потому что многие, узнав, «какого мы патриархата», закричали: «Геть московського попа!» Мне подумалось: «А вот теперь может порваться и последняя ниточка» (на самом-то деле, среди нас были не только представители УМЦ МП). Но свершилось чудо – на нас не пошли.
Еще одно наблюдение в моменты разговоров «баррикадных» командиров со «своими»: там явно замечалось какое-то разделение мнений – часть митингующих была за радикальные действия, часть – умеренная. Но главное впечатление – одно: четкого руководства нет.
Не стану скрывать, что попытки устроить перестрелку и метание (в одну сторону – бутылки с зажигательной смесью, обломки камней, петарды, в другую – резиновые пули, какие-то резиновые «камни» и обломки обычных камней от брусчатки) «в обход нас» или «через нас», при всем старании нам не навредить, все же переживались в надежде на одну милость Божию. Ясное дело – одно попадание камня в голову может стоить жизни, одно попадание петарды в лицо – пожизненно обезобразить. Камни до нас долетали, но стукнули несколько раз довольно мягко. Вблизи не раз разрывались петарды, направляя «брызги» нам в ноги.
Одним из чудес той ночи было прибытие подмоги...
Время идет, стоим, молимся. В какой-то момент кажется: к нам уже привыкли, сдержанность уступает новой волне агрессии, не бросятся ли сейчас в бой? Ведь нам тогда не устоять! И вот, в момент, когда ждешь, что может случиться самое страшное, прибывают новые батюшки и миряне. И все это ВИДЯТ С ОБЕИХ СТОРОН! Видят, что наши ряды не редеют, что у нас есть братья и сестры, которые с нами единодушны.
Среди ночи принесли нам целый ужин (если так его можно назвать), утепляющую одежду! При взгляде с баррикады становилось ясно – нет, не просто горсть чудаков; напротив, это третий Майдан (Майданчик), где тоже приносят чай, еду, теплые вещи и т.д. Не забуду о том, что со стороны баррикад к нам несколько раз тоже приходили с чаем: Спаси Бог, соотечественники!
На территории нашего соприкосновения с баррикадами и щитами существовал особый «сектор», где все-таки развернулось сражение. Это клиновидный сквер между Грушевского и колоннадой входа на стадион «Динамо». В какой-то момент митингующие, выбрав позицию с внутренней стороны ограды территории стадиона и используя листы металла для прикрытия, начали стрелять через щели ограды петардами по рядам «Беркута», построенным в сквере. Из-за листов металла нельзя было разглядеть, куда попадешь, и потому здесь было довольно опасно.
К концу ночи перестрелка сквозь ограду шла практически в упор. В начале ночи, когда позиция вдоль ограды еще не была занята, но возникла угроза атаки через брешь между наружной стороной колоннады и большим рекламным щитом, мы попытались предотвратить здесь столкновение, и поначалу это имело успех: стоящие на баррикадах манифестанты сделали вниз «своим» знак руками: «Не бросайте камни – с той стороны живые люди!» Впоследствии, увы, наш контроль над сектором был утрачен – когда появилась «линия огня» вдоль ограды территории стадиона.
Еще одно чудо периода нашего стояния и не только ночного: община «линии мира» не ограничивалась «конфессионально определившимися» – к нам с вечера присоединился один замечательный человек по имени Сергей (из умеренных митингующих на Майдане), который долгое время простоял с нами на молитве и даже ходил предотвращать атаку у внешней стороны колоннады стадиона. Очень тепло, по-братски с нами участвовал в стоянии.
Еще в начале ночи на «территорию мира» пришла женщина в спортивной форме, с иконами и плакатом в руках. На плакате были слова о любви к детям с обеих сторон – молодежи, находящейся на баррикадах и «закованной в броню». Она ходила по периметру оставленного для хрупкого мира пространства и со слезами на глазах умоляла тех и других не переступать черту человечности.
В глубине ночи один из активистов, пытаясь разрядить агрессию баррикад, предложил лозунг: «Милиция – с народом! Довольно бойни!» Увы – не поддержали.
Другой активист вышел к нам и на время встал в «линию мира», подняв руки и обращая к баррикадам призыв остановить агрессию. В сумерках в «линии мира» становился на коленопреклонную молитву один из молодых ребят с Майдана. Самое удивительное было – наблюдать, как после нескольких часов обращенных к нам уговоров уйти (порой даже очень строго) произошел словно некий надлом в агрессии: у кого-то (как следует из примеров – у многих) дрогнуло что-то в сердце!.. ВСЕ ЭТО ТОЖЕ ПОКАЗЫВАЛО: МЫ МОЖЕМ ВЫЙТИ ИЗ КРИЗИСА БЕЗ НАСИЛИЯ!!!
Попутно отмечу: встретил в интернете чью-то переписку на тему – к кому мы стояли лицом, в смысле – к кому спина, того и «защищали». Так вот: МЫ ПОСТОЯННО ПОВОРАЧИВАЛИСЬ ЛИЦОМ ТО К ЩИТАМ, ТО К БАРРИКАДАМ, А ИНОГДА СТОЯЛИ «В ШАХМАТНОМ ПОРЯДКЕ», ОБРАЩАЯ КО ВСЕМ МОЛИТВЕННЫЙ ПРИЗЫВ – ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ!!!
На одной из баррикад у меня случился разговор с молодым пареньком, на вид лет 18-ти. Сирота. Готов был любой ценой бросаться в бой, ибо: «Я лучше погибну на баррикадах, чем буду так жить, как приходится, когда все отняли!» Мне вспомнилось, что в истории одной из европейских революций XIX в. звучал баррикадный лозунг: «Жить – работая, или умереть – сражаясь!» Неужели мы все еще в этом позапрошлом столетии? Я понял, что мог бы попытаться объяснить парню, что в 18 рано считать жизнь неудавшейся. Но не в такой же обстановке, когда тебе кричат: «Лучше отойди!» Быть может, у парня действительно что-то сложилось чрезвычайно трудно, но в любом случае вытаскивать человека из отчаяния нужно не чтением морали на грохочущей баррикаде. И еще подумал: «А сколько их, таких, с которыми нужно долго и терпеливо беседовать, чтобы вдохнуть веру в то, что даже в наших политико-экономических реалиях можно испробовать много шансов на успех, прежде чем стремиться к смерти на баррикаде?» Страшно все это…
Рассвет
К концу ночи агрессия нарастала, и метания с перестрелками достигли пика. Затем все стало стихать. К 7.00 нас – после нескольких «пересменок» наших батюшек – оставалось несколько человек с о. Мелхиседеком. Видя пустеющие баррикады (многие отошли в сторону Европейской площади и Майдана), «Беркут» начал выдвигать некоторых бойцов ближе к ним. О.Мелхиседек, чтобы нам не грозила опасность, благословил отойти на тротуар. Мы надеялись, что около 7.00 к нам присоединятся новые силы, чтобы хоть на время подменить. Ведь город проснулся, и ночью известия о нас поступали в Интернет. Однако в момент, когда мы нуждались в смене, ее не было. Не берусь писать здесь о том – почему. Ответы можно сформулировать разные, но факт остается фактом: в течение следующего часа насилие возобновилось с обеих сторон.
Импульс был дан. Шанс был дан. Чудо Господне (и не одно) было явлено. То, что стояние между двух огней оказалось действенным (начатая в 7.00 21 января вахта продлилась целые сутки) – убедились. Но чтобы поддержать импульс, необходимы были свежие силы: новые лица и – в большем сонме.
Р.S.: Кстати, еще одно наблюдение – и вывод. Многих из тех, кто в течение суток участвовал в нашем стоянии, я знаю достаточно давно. И знаю, что до этой ночи у нас были некоторые расхождения в оценке событий вокруг Майдана. Но именно на «линии мира» мы оказались собраны вместе – как единственно возможном для нас рубеже. При этом, как мне кажется, ни у кого не было особых колебаний на тему – нужно, или не нужно там быть [#].
ПРОСИМ МОЛИТВ! Монахи, остановившие силовое противостояние на Грушевского утром 21 января, вновь стали между баррикадами
Около 19:30 23 января священники, остановившие силовое противостояние на Грушевского утром 21 января, вновь стали между баррикадами.
...«Мы решили с братией Десятинного монастыря восстановить молитвенное стояние между враждующими», — написал 2 часа назад на своей странице в facebook один из участников «ночи на Грушевского» архимандрит Алипий (Светличный).
«В 20.00 может прекратиться перемирие. И нам надо успеть до этого времени занять место на нейтральной полосе. В 18.45 собираемся на площади у костела святого Александра, как у самого удобного места над Крещатиком, и оттуда пойдем за баррикады».
Один из инициаторов выхода между баррикадами 21 января духовник Десятинного монастыря иеромонах Мелхиседек около 2 часов назад также написал на своей странице:
«Мы снова идем становиться живой цепью между родными братьями, которые разругались и не могут найти правильных слов для оправданий!
Прости меня, брат, потому что я тяжко согрешил перед тобою! Ибо и я тебя прощаю, обидевшего меня до самой глубины моей души! Пусть будет между нами мир и любовь! Боже, благослови нас!
УКРАИНЕ МИР! ПОМОГИ БОЖЕ ТЫ ВСЕСИЛЬНЫЙ!»
22:10. Протодиакон Антоний написал:
«Приехал с Грушевского.
Ситуация крайне напряжённая, митингующие духовенству не рады, чувствуется чрезвычайная агрессия со стороны протестующих.
Пройти очень тяжело. На нейтральную территорию никого не пускают, когда говорил, что священник, тогда давали пройти.
Всё залито водой, очень скользко, несколько раз падал. Вокруг батюшек огромное озеро, они стоят на поддонах.
С братией Десятинного монастыря Рождества Пресвятой Богородицы также молятся священники с киевских приходов и других конфессий. Несколько батюшек общаются с митингующими на баррикадах, умоляя людей быть благоразумными.
У священства, стоящего на нейтральной территории, настроение оптимистичное. Просят за них молиться» [#].
Архимандрит Алипий (Светличный) — о втором стоянии между баррикадами на Грушевского
...Около 3-х часов ночи 24 января архимандрит Алипий (Светличный) у себя на странице в facebook написал:
С тревогой приехал только что с улицы Грушевского. Ноги замерзли - не чувствую до сих пор.
Согласился уйти с поста, потому что сначала Руслана Лыжичко сказала, будто не будет бойни сегодня (она подходила к нам по ходу пофотографироваться), а потом позвонили отцу Мелхиседеку и сообщили, что перемирие продолжится до утра точно.
Простояли 4 часа и ноги отмерзли. Видать, потому что под нами бежала постоянно вода из огромных пожарных рукавов.
Как только перелезли через баррикады (делать это было сегодня особо трудно), как сразу оказались на своей нейтральной полосе исключительно одни и в воде. Ноги промочил сразу сквозь сапоги. Мы решили терпеть, потому что обстановка явно непростая. Митингующие с "Правого сектора" готовились к войне. И смотреть на эту подготовку было тоскливо. Теперь надежда только на Бога!
Молча, ни слова не произнеся, «беркутовцы» нам тут же поднесли деревянные поддоны и установили, в привычных уже для нас местах, для молитвы. Заметил, что они не бросили нам их под ноги, а аккуратно, даже бережно установили. Это, значит – позаботились, чтобы мы не стояли в воде.
Дальше стали служить молебен с долгим призванием святых. Вспомнили почти всех Печерских преподобных. Как же хочется, что бы наши родные угоднички Божии помогли Киеву, нашему государству!
Братия – хорошо знакомые отцы Мелхиседек, Гавриил, Архипп, припевали, молились.
Вскоре мы заметили, как по парковому склону стали спускаться люди в подрясниках. Отец Мелхиседек пошел помочь им спуститься. Оказалось, что это пришли филаретовцы, автокефалисты и униатское духовенство. Они взяли пример с нашего стояния и решили поддержать в этот раз эту инициативу. Мы не возражали.
Хотя подошли они к нам не сразу. Не решались. Но все же подошли и стали по сторонам: слева униатский священник отец Николай, а справа два филаретовских. Чтобы их не обижать неучастием в молитве, по инициативе о. Мелхиседека, мы запели колядки. Пели вместе, громко. Было очень странно петь радостные, исполненные рождественского пафоса, песни в этом темном пространстве с пронзительными прожекторами и грязно-красными высокими языками пламени от горящих покрышек на стороне митингующих. Но мы это делали для наших гостей, поскольку молиться с ними совместно не имели права.
Но с ними было веселей: казалось, что нас много. Вот такой опыт майданного экуменизма случился у нас. И их не много, и нас - не похвастаешь. А вместе выглядели вполне презентабельно. Так что даже порадовались тому, что они к нам примкнули. Затем, хоть и стояли рядом, но все же разделились на группки и каждый молился внутри своих группок. Это нас тоже устраивало.
Почему-то четыре с половиной часа тянулись очень долго. А тут еще холод сковывал ноги аж до боли. И все время было невероятно тревожно. Особенно тревога нарастала из-за отсутствия постоянного ритмичного стука в десятки бочек и газовых баллонов. Нет, не потому что нравился этот невероятный шум! А потому что он был привычен, и без него ощущалось в воздухе нервное напряжение.
Правда, крики: "Слава Украине! Героям- слава!"" Украина! - понад усе!" раздавались часто. Но и это не радовало. Обычно так часто эти речевки произносятся для разогрева воющей стороны. Для смелости.
За баррикадами зажгли покрышки. Место нашей молитвы заволок омерзительный дым - дышать вообще стало невозможно. Он покрыл нас черным зловонным сгустком, и это сразу напомнило голливудские фильмы, где изображается нашествие сатанинских сил, некое входжение во вселенский мрак.
Петь было нереально - почти сипели. Но молиться надо было хотя бы простым "Господи, помилуй!", молитвой великой, как ее наименовует Синаксарий на праздник Возздвижения Креста.
С нами почти с первых минут стал рядом удивительный человек. Я так и не понял откуда он взялся (ул. Грушевского заставляет переставать удивляться!), но он тут же по-деловому перенял у о. Мелхиседека хоругвь и стал с ней. После звонка мне по телефону, где меня предупредили, что все очень серьезно и штатских (да! на войне и разговор военный!) надо немедленно отправить с нейтральной полосы, я к нему подошел и попросил уйти.
Я предупредил: возможно ВСЕ! Но он упрямо стоял и не отдавал хоругвь: "У меня сегодня День рождения! Я хочу, чтобы наступил мир! Я не могу уйти без вас, без этой хоругви! Подарите ее мне - у меня День рождения!" Я был обескуражен и стал объяснять, что эта хоругвь не моя и даже не братии монастыря, ее преподнесли в дар Десятинной Богородичной обители. Спросил имя: Михаил. "Ладно, Михаил, хоругвь я не могу Вам подарить, а вот пожелать, чтобы Ваша мечта о мире исполнилась, могу! Помогай, Бог, Михаил!" [#]
19 декабря, в день памяти святителя и чудотворца Николая, по благословению Блаженнейшего Митрополита Владимира, в Успенском соборе Киево-Печерской Лавры был отслужен молебен об умножении любви и искоренении ненависти и всякой злобы.
...Перед богослужением в Успенского собора с Введенского монастыря столицы Крестным ходом была перенесена чудотворная икона Пресвятой Богородицы «Призри на смирение».
Молебен отслужили наместник Лавры митрополит Вышгородский и Чернобыльский Павел, управляющий делами УПЦ митрополит Бориспольский и Броварской Антоний, митрополит Переяслав-Хмельницкий и Вишневский Александр, архиепископ Белогородский Николай, епископ Макаровский Иларий, епископ Боярский Феодосий, епископ Ирпенский Климент, епископ Бородянский Варсонофий, епископ Фастовский Дамиан, епископ Васильковский Николай и духовенство Киевской епархии.
Богослужения отправлялось перед мощами равноапостольного князя Владимира и иконами Пресвятой Богородицы «Киево-Печерская» и «Призри на смирение» [#].
ЕВРОМАЙДАН. Три священника-монаха остановили столкновение на ул. Грушевского. Призывают стороны к миру и покаянию. ПРОСТОЯЛИ ВСЮ НОЧЬ
«Просим всех людей примириться друг перед другом, покаяться друг за друга, покаяться перед Богом за то, что мы наносим обеды друг другу», - говорят монахи Мелхиседек, Гавриил и Ефрем.
Силовые действия полностью прекратились [#].
...
РЕПОРТАЖ. Ночь на Грушевского: как это было
Один из друзей, с которым знаем друг друга много лет, а теперь плечом к плечу стояли в ночь на 22 января поперек улицы Грушевского, на рассвете сказал именно то, о чем я тоже думал давно, но не мог лаконично сформулировать: «Смотришь, что происходит. И хочется как-то помочь. Но – как? Если о том, что ты считаешь действительно полезным в этой ситуации – как раз и не просят. Но, вот, братия Десятинного монастыря дала импульс, и стало ясно – именно это сейчас нужно».
...
Благая весть
Утром 21-го января, узнав из Интернета о том, что три священника УПЦ встали между милицией и митингующими на Грушевского и остановили столкновения молитвой, начал внимательнее перелистывать сообщения: кто это? Вскоре в сетях появилась гипотеза – иноки из числа братии Десятинного монастыря. И два фото – в придачу. Качество не ахти, но в лице одного из священников действительно угадывался о. Мелхиседек из Десятинной обители. Немногим позже, ситуация прояснилась: да, это они. Более того – управляющий делами УПЦ митрополит Бориспольский и Броварской Антоний в официальном заявлении одобрил этот мужественный поступок братии.
Первая реакция – двойная радость. Во-первых – вновь появилась надежа на мир. Во-вторых, приятное удивление (если подобное словосочетание уместно в поистине боевой обстановке) вызвало то, что братия ближайшего к месту противостояния православного монастыря совершила ПОСТУПОК, засвидетельствовавший ПОЗИЦИЮ ПРАВОСЛАВНЫХ ХРИСТИАН: прежде всего – не давать братьям бросаться друг на друга! Казалось бы – что иноку, ушедшему из мира, делать на этой линии столкновений? Но вспомнилось, как в древние времена отечественные иноки тоже умели совершить ПОСТУПОК там, где речь шла о благе Родины как «большой домашней церкви» – обществе верующих сограждан.
Дорога
Следующая мысль – надо увеличить живую молитвенную цепочку тех, кто разделяет находящихся по разные стороны баррикад. Однако прежде, чем высокая мысль обрела развитие, пришла еще одна – приземленная, но вполне актуальная: надо бы отвезти отцам чаю с бутербродами.
Быстрые сборы. Затем – дорога в метро. И в пути опять мучительное размышление: «Вот, тысячи людей едут в разные концы города по делам; все буднично… Неужели в самом сердце этого города происходит то, что сейчас происходит?!! Может, этот кошмар только снится?..»
Увы. Вышел на поверхность со станции «Майдан», – и страшная картинка вновь ожила. Что самое тяжелое: взгляды, в которых читаешь готовность бить на убой! А ведь я помню этот город совсем другим…
Еще одно непривычное ощущение в дороге. Собираясь на Грушевского, прекрасно ведь понимаешь, что «десант с чаем» может вполне реально переформатироваться в ночное стояние (даже оделся «с запасом»). При этом прекрасно понимаешь и другое: можно не вернуться живым, а можно вернуться инвалидом! А дома – жена и трое мальчишек…
По жизни я – перестраховщик до патологии. Но вот тут словно кто-то «отключил» внутреннюю напряженность. Так бывает в жизни не часто. На рассвете следующего дня мне, кажется, удастся понять, откуда это ощущение: Господь как бы временно «изымает» из тебя некоторые привычные внутренние реакции на происходящее.
Не смею не сказать и о том, что в эту минуту во всей красоте проявился готовый к испытаниям характер жены: обычно она, конечно, волнуется, если нависает угроза для мужа, но здесь, лишь услышав новость о «живом щите» наших батюшек на Грушевского, ни мгновения не колеблясь одобрила идею с чаем (хотя не менее моего прекрасно понимает, чем это может закончиться). Почему? Потому что сейчас возникла именно та ситуация, в которой мы видим, чем могли бы помочь: не дать убивать друг друга. Ну не верим мы в войну как средство исцеления страны!.. Только молитва и любовь!
Сказано красиво, но речь идет вот о чем: в этой стране достаточно много людей, которые искренне не видят выхода из тупика в том, чтобы непременно быть «по одну из сторон». У этих людей есть позиция, и сейчас появилось пространство, на котором она может быть деятельно выражена.
Еще не дошел до баррикад, как увидел одного из отцов, заходящих в «Кофе-Хаус» – погреться. Влетаю следом, и – вторая приятная неожиданность (хотя вправе ли я был ожидать чего-то иного): отцов уже отогревают чаем, и мое «приношение» не самое значительное. Пусть! Не важно! Важно другое. Здесь уже живет община: кроме отцов – миряне, оказывающие заботу (хвалимое Церковью «Марфино служение»)!
Вечер
Пока отцов отогревают (а они простояли с утра на морозе, в момент моего прибытия было где-то около 16.00), «линия мира» между баррикадами и щитами милиции не пуста: здесь молятся другие подоспевшие иночествующие и миряне. Вот в такие минуты по-особому понимаешь, что такое церковная соборность!..
Выдвигаемся «на позиции». Две металлические хоругви, несколько больших деревянных икон, несколько батюшек и мирян. Цепочка растет. Приходят все новые друзья – в сане, и не в сане. Кто-то – на время, кто-то – на подольше. Пение хорошо известных молитв («Отче наш», «Богородице Дево», «Царице моя Преблагая») чередуется с чтением акафистов.
Сразу замечу: сколько терпения проявили наши духовные отцы, неоднократно сменяя друг друга на протяжении ночи и полностью «выкладываясь» голосом при пении и чтении молитв на морозе и ветру! А еще – они очень нас берегли, отцы наши: в самые опасные моменты старались отвести от места, где мы могли бы покалечиться.
Пока вечер – мы как бы на островке: вокруг нас между баррикадами и щитами «Беркута» перемещается множество людей. Представители СМИ, «киевляне и гости столицы», участники протестных акций. Когда журналисты подходят фотографировать в упор, потому что стоишь с иконой, – это немалое испытание: ведь с баррикад видят и могут возмутиться: «Позируете!» Впрочем, такого не случалось. Наоборот – многие из самих митингующих то и дело снимают происходящее на фотоаппараты или мобильные телефоны, даже в бою!
К нам неоднократно подходили как представители митингующих, так и просто наблюдатели, благодарили отцов: «Спасибо вам, что вы пришли! Это сейчас очень нужно! Только это одно и удерживает!» Особенно трогало, что подходили и прикладывались к иконам и просили у отцов благословение люди со стороны баррикад.
Тем временем, однако, с тех же баррикад через рупор постоянно транслировался ультиматум в адрес милиции: перейдите на сторону народа, и тогда вам гарантирована неприкосновенность при новой будущей власти. Периодически поднимались звуковые волны ударов палками о баррикады и бочки (со стороны митингующих) и ударов щитов друг о друга (со стороны милиции). Поэтому молясь, мы не всегда слышали друг друга.
Я сделал еще одно наблюдение: вечером к рядам «Беркута» на верхней кромке склона над ул.Грушевского со стороны Мариинского парка – как раз над местом нашей «дислокации» – запросто подходило много революционной молодежи, которая с улыбками и шутками общалась с воинами милиции. У меня возник вопрос: ЕСЛИ НЕ РАЗУЧИЛИСЬ УЛЫБАТЬСЯ ДРУГ ДРУГУ, ЗАЧЕМ ПО НОЧАМ ТАКОЙ КОШМАР?!!
Ночь
Вдруг за какой-то короткий промежуток времени пространство вокруг нашего «островка» опустело: мы увидели себя продольной цепочкой между двумя параллельными металлическими кордонами – из баррикад и щитов. Те, кто вечером приходит посмотреть на происходящее, ушли. Хотя всю ночь к нам прибывало «подкрепление», которое организовывало «пересменку» между отцами, встать цепью от тротуара до тротуара не получилось: то с одного, то с другого «фланга» у нас образовывалась брешь, которая к утру давала немалый простор для метания и стрельбы в обе стороны.
Это было тяжкое время, когда наблюдатели исчезли… В такие минуты понимаешь, что можешь ТОЛЬКО МОЛИТЬСЯ, и ВСЯ ТВОЯ ЖИЗНЬ – В РУКАХ МИЛОСЕРДИЯ БОЖИЯ! Нет, не громкие слова… Каждую минуту можно было опасаться, что оборвется какая-то последняя ниточка, и стенки сойдутся, а мы окажемся смятыми и раздавленными.
А теперь представьте себе, что на протяжении всей ночи, с ветром и падающим снегом, с двух сторон угрожающе гремят удары (по щитам и баррикадам). Этот страшный гул нарастает. Как будто это барабанная дробь перед приведением «расстрельного» приговора в исполнение. А еще – все те же взгляды, готовые к столкновению…
Мы пережили ПОДЛИННОЕ ЧУДО БОЖИЕ: не произошло массовой схватки (которая намечалась несколько раз), а мы остались живы и не ранены, хотя все шансы на ранение имелись. Чувствовалось, что за нас молятся во всей Церкви, и Господь видимо являет Свой Покров. Мне вспомнилось известное описание обстрела Соловецкого монастыря в 1854 году: 9 часов канонады со стороны британских кораблей, и ни одного убитого или раненого в обители.
Все это время со мной была большая икона «Спаса Нерукотворного», которая была хорошо видна с расстояния и производила впечатление. Я теперь считаю ее семейно-чудотворной, потому что вернулся с ней к семье живым и невредимым. Когда-то эту икону подарил нам с супругой – вскоре после свадьбы – венчавший нас архимандрит Тихон (Софийчук). Благодарим, отче!
Я ХОЧУ ЗЕМНО ПОКЛОНИТЬСЯ И МИТИНГУЮЩИМ, И МИЛИЦИИ, ЧТО НАС ОЧЕНЬ СТАРАЛИСЬ БЕРЕЧЬ!!! Это – ПРАВДА!!! При всей готовности митингующих ринуться на щиты, а милиции – дать стойкий отпор, мне не раз приходилось видеть, как те и другие, на уровне командиров, жестами объясняют друг другу, как бы преодолеть без нанесения вреда наш «живой щит», и одна придумка отпадала за другой. Не получалось придумать такой ход, чтобы не задеть. И обе стороны, даже когда обмен метаниями и выстрелами – в «обход нас» или «через нас» – достиг пика (это было перед рассветом), старались нас уберечь. Это дало нам понять, что СТРАНА МОЖЕТ ВЫЙТИ ИЗ КРИЗИСА МИРНО: в людях осталась граница, которую они не могут переступить, видя иконы в руках у тех, кто стоит без оружия и между всеми.
Особо отмечу, что в первой половине ночи к нам часто выходили командиры с обеих сторон, почти умоляя отойти в сторону и не препятствовать ведению фактически боевых действий. Поразило, что на баррикадах, когда случалось приблизиться к ним (чтобы предотвратить атаку из той или иной бреши), митингующие с криком до хрипоты просили: «Батюшка! Пожалуйста – не дай нам греха сделать, отойди в сторону» (в моем длинном черном пальто и при бороде – приняли за одного из батюшек).
Несколько раз грозный шум криков и ударов на баррикадах стихал, и на нашу маленькую «территорию мира» выходили организаторы митингующих, которые предлагали «своим» как-то уменьшить накал агрессии, потому что все расчеты на фронтальный штурм не оправдывались. Я заметил, что командирам приходится очень нелегко убеждать некоторых активистов вести себя так, чтобы нас не задеть.
Под утро было особенно страшно, потому что многие, узнав, «какого мы патриархата», закричали: «Геть московського попа!» Мне подумалось: «А вот теперь может порваться и последняя ниточка» (на самом-то деле, среди нас были не только представители УМЦ МП). Но свершилось чудо – на нас не пошли.
Еще одно наблюдение в моменты разговоров «баррикадных» командиров со «своими»: там явно замечалось какое-то разделение мнений – часть митингующих была за радикальные действия, часть – умеренная. Но главное впечатление – одно: четкого руководства нет.
Не стану скрывать, что попытки устроить перестрелку и метание (в одну сторону – бутылки с зажигательной смесью, обломки камней, петарды, в другую – резиновые пули, какие-то резиновые «камни» и обломки обычных камней от брусчатки) «в обход нас» или «через нас», при всем старании нам не навредить, все же переживались в надежде на одну милость Божию. Ясное дело – одно попадание камня в голову может стоить жизни, одно попадание петарды в лицо – пожизненно обезобразить. Камни до нас долетали, но стукнули несколько раз довольно мягко. Вблизи не раз разрывались петарды, направляя «брызги» нам в ноги.
Одним из чудес той ночи было прибытие подмоги...
Время идет, стоим, молимся. В какой-то момент кажется: к нам уже привыкли, сдержанность уступает новой волне агрессии, не бросятся ли сейчас в бой? Ведь нам тогда не устоять! И вот, в момент, когда ждешь, что может случиться самое страшное, прибывают новые батюшки и миряне. И все это ВИДЯТ С ОБЕИХ СТОРОН! Видят, что наши ряды не редеют, что у нас есть братья и сестры, которые с нами единодушны.
Среди ночи принесли нам целый ужин (если так его можно назвать), утепляющую одежду! При взгляде с баррикады становилось ясно – нет, не просто горсть чудаков; напротив, это третий Майдан (Майданчик), где тоже приносят чай, еду, теплые вещи и т.д. Не забуду о том, что со стороны баррикад к нам несколько раз тоже приходили с чаем: Спаси Бог, соотечественники!
На территории нашего соприкосновения с баррикадами и щитами существовал особый «сектор», где все-таки развернулось сражение. Это клиновидный сквер между Грушевского и колоннадой входа на стадион «Динамо». В какой-то момент митингующие, выбрав позицию с внутренней стороны ограды территории стадиона и используя листы металла для прикрытия, начали стрелять через щели ограды петардами по рядам «Беркута», построенным в сквере. Из-за листов металла нельзя было разглядеть, куда попадешь, и потому здесь было довольно опасно.
К концу ночи перестрелка сквозь ограду шла практически в упор. В начале ночи, когда позиция вдоль ограды еще не была занята, но возникла угроза атаки через брешь между наружной стороной колоннады и большим рекламным щитом, мы попытались предотвратить здесь столкновение, и поначалу это имело успех: стоящие на баррикадах манифестанты сделали вниз «своим» знак руками: «Не бросайте камни – с той стороны живые люди!» Впоследствии, увы, наш контроль над сектором был утрачен – когда появилась «линия огня» вдоль ограды территории стадиона.
Еще одно чудо периода нашего стояния и не только ночного: община «линии мира» не ограничивалась «конфессионально определившимися» – к нам с вечера присоединился один замечательный человек по имени Сергей (из умеренных митингующих на Майдане), который долгое время простоял с нами на молитве и даже ходил предотвращать атаку у внешней стороны колоннады стадиона. Очень тепло, по-братски с нами участвовал в стоянии.
Еще в начале ночи на «территорию мира» пришла женщина в спортивной форме, с иконами и плакатом в руках. На плакате были слова о любви к детям с обеих сторон – молодежи, находящейся на баррикадах и «закованной в броню». Она ходила по периметру оставленного для хрупкого мира пространства и со слезами на глазах умоляла тех и других не переступать черту человечности.
В глубине ночи один из активистов, пытаясь разрядить агрессию баррикад, предложил лозунг: «Милиция – с народом! Довольно бойни!» Увы – не поддержали.
Другой активист вышел к нам и на время встал в «линию мира», подняв руки и обращая к баррикадам призыв остановить агрессию. В сумерках в «линии мира» становился на коленопреклонную молитву один из молодых ребят с Майдана. Самое удивительное было – наблюдать, как после нескольких часов обращенных к нам уговоров уйти (порой даже очень строго) произошел словно некий надлом в агрессии: у кого-то (как следует из примеров – у многих) дрогнуло что-то в сердце!.. ВСЕ ЭТО ТОЖЕ ПОКАЗЫВАЛО: МЫ МОЖЕМ ВЫЙТИ ИЗ КРИЗИСА БЕЗ НАСИЛИЯ!!!
Попутно отмечу: встретил в интернете чью-то переписку на тему – к кому мы стояли лицом, в смысле – к кому спина, того и «защищали». Так вот: МЫ ПОСТОЯННО ПОВОРАЧИВАЛИСЬ ЛИЦОМ ТО К ЩИТАМ, ТО К БАРРИКАДАМ, А ИНОГДА СТОЯЛИ «В ШАХМАТНОМ ПОРЯДКЕ», ОБРАЩАЯ КО ВСЕМ МОЛИТВЕННЫЙ ПРИЗЫВ – ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ!!!
На одной из баррикад у меня случился разговор с молодым пареньком, на вид лет 18-ти. Сирота. Готов был любой ценой бросаться в бой, ибо: «Я лучше погибну на баррикадах, чем буду так жить, как приходится, когда все отняли!» Мне вспомнилось, что в истории одной из европейских революций XIX в. звучал баррикадный лозунг: «Жить – работая, или умереть – сражаясь!» Неужели мы все еще в этом позапрошлом столетии? Я понял, что мог бы попытаться объяснить парню, что в 18 рано считать жизнь неудавшейся. Но не в такой же обстановке, когда тебе кричат: «Лучше отойди!» Быть может, у парня действительно что-то сложилось чрезвычайно трудно, но в любом случае вытаскивать человека из отчаяния нужно не чтением морали на грохочущей баррикаде. И еще подумал: «А сколько их, таких, с которыми нужно долго и терпеливо беседовать, чтобы вдохнуть веру в то, что даже в наших политико-экономических реалиях можно испробовать много шансов на успех, прежде чем стремиться к смерти на баррикаде?» Страшно все это…
Рассвет
К концу ночи агрессия нарастала, и метания с перестрелками достигли пика. Затем все стало стихать. К 7.00 нас – после нескольких «пересменок» наших батюшек – оставалось несколько человек с о. Мелхиседеком. Видя пустеющие баррикады (многие отошли в сторону Европейской площади и Майдана), «Беркут» начал выдвигать некоторых бойцов ближе к ним. О.Мелхиседек, чтобы нам не грозила опасность, благословил отойти на тротуар. Мы надеялись, что около 7.00 к нам присоединятся новые силы, чтобы хоть на время подменить. Ведь город проснулся, и ночью известия о нас поступали в Интернет. Однако в момент, когда мы нуждались в смене, ее не было. Не берусь писать здесь о том – почему. Ответы можно сформулировать разные, но факт остается фактом: в течение следующего часа насилие возобновилось с обеих сторон.
Импульс был дан. Шанс был дан. Чудо Господне (и не одно) было явлено. То, что стояние между двух огней оказалось действенным (начатая в 7.00 21 января вахта продлилась целые сутки) – убедились. Но чтобы поддержать импульс, необходимы были свежие силы: новые лица и – в большем сонме.
Р.S.: Кстати, еще одно наблюдение – и вывод. Многих из тех, кто в течение суток участвовал в нашем стоянии, я знаю достаточно давно. И знаю, что до этой ночи у нас были некоторые расхождения в оценке событий вокруг Майдана. Но именно на «линии мира» мы оказались собраны вместе – как единственно возможном для нас рубеже. При этом, как мне кажется, ни у кого не было особых колебаний на тему – нужно, или не нужно там быть [#].
ПРОСИМ МОЛИТВ! Монахи, остановившие силовое противостояние на Грушевского утром 21 января, вновь стали между баррикадами
Около 19:30 23 января священники, остановившие силовое противостояние на Грушевского утром 21 января, вновь стали между баррикадами.
...«Мы решили с братией Десятинного монастыря восстановить молитвенное стояние между враждующими», — написал 2 часа назад на своей странице в facebook один из участников «ночи на Грушевского» архимандрит Алипий (Светличный).
«В 20.00 может прекратиться перемирие. И нам надо успеть до этого времени занять место на нейтральной полосе. В 18.45 собираемся на площади у костела святого Александра, как у самого удобного места над Крещатиком, и оттуда пойдем за баррикады».
Один из инициаторов выхода между баррикадами 21 января духовник Десятинного монастыря иеромонах Мелхиседек около 2 часов назад также написал на своей странице:
«Мы снова идем становиться живой цепью между родными братьями, которые разругались и не могут найти правильных слов для оправданий!
Прости меня, брат, потому что я тяжко согрешил перед тобою! Ибо и я тебя прощаю, обидевшего меня до самой глубины моей души! Пусть будет между нами мир и любовь! Боже, благослови нас!
УКРАИНЕ МИР! ПОМОГИ БОЖЕ ТЫ ВСЕСИЛЬНЫЙ!»
22:10. Протодиакон Антоний написал:
«Приехал с Грушевского.
Ситуация крайне напряжённая, митингующие духовенству не рады, чувствуется чрезвычайная агрессия со стороны протестующих.
Пройти очень тяжело. На нейтральную территорию никого не пускают, когда говорил, что священник, тогда давали пройти.
Всё залито водой, очень скользко, несколько раз падал. Вокруг батюшек огромное озеро, они стоят на поддонах.
С братией Десятинного монастыря Рождества Пресвятой Богородицы также молятся священники с киевских приходов и других конфессий. Несколько батюшек общаются с митингующими на баррикадах, умоляя людей быть благоразумными.
У священства, стоящего на нейтральной территории, настроение оптимистичное. Просят за них молиться» [#].
Архимандрит Алипий (Светличный) — о втором стоянии между баррикадами на Грушевского
...Около 3-х часов ночи 24 января архимандрит Алипий (Светличный) у себя на странице в facebook написал:
С тревогой приехал только что с улицы Грушевского. Ноги замерзли - не чувствую до сих пор.
Согласился уйти с поста, потому что сначала Руслана Лыжичко сказала, будто не будет бойни сегодня (она подходила к нам по ходу пофотографироваться), а потом позвонили отцу Мелхиседеку и сообщили, что перемирие продолжится до утра точно.
Простояли 4 часа и ноги отмерзли. Видать, потому что под нами бежала постоянно вода из огромных пожарных рукавов.
Как только перелезли через баррикады (делать это было сегодня особо трудно), как сразу оказались на своей нейтральной полосе исключительно одни и в воде. Ноги промочил сразу сквозь сапоги. Мы решили терпеть, потому что обстановка явно непростая. Митингующие с "Правого сектора" готовились к войне. И смотреть на эту подготовку было тоскливо. Теперь надежда только на Бога!
Молча, ни слова не произнеся, «беркутовцы» нам тут же поднесли деревянные поддоны и установили, в привычных уже для нас местах, для молитвы. Заметил, что они не бросили нам их под ноги, а аккуратно, даже бережно установили. Это, значит – позаботились, чтобы мы не стояли в воде.
Дальше стали служить молебен с долгим призванием святых. Вспомнили почти всех Печерских преподобных. Как же хочется, что бы наши родные угоднички Божии помогли Киеву, нашему государству!
Братия – хорошо знакомые отцы Мелхиседек, Гавриил, Архипп, припевали, молились.
Вскоре мы заметили, как по парковому склону стали спускаться люди в подрясниках. Отец Мелхиседек пошел помочь им спуститься. Оказалось, что это пришли филаретовцы, автокефалисты и униатское духовенство. Они взяли пример с нашего стояния и решили поддержать в этот раз эту инициативу. Мы не возражали.
Хотя подошли они к нам не сразу. Не решались. Но все же подошли и стали по сторонам: слева униатский священник отец Николай, а справа два филаретовских. Чтобы их не обижать неучастием в молитве, по инициативе о. Мелхиседека, мы запели колядки. Пели вместе, громко. Было очень странно петь радостные, исполненные рождественского пафоса, песни в этом темном пространстве с пронзительными прожекторами и грязно-красными высокими языками пламени от горящих покрышек на стороне митингующих. Но мы это делали для наших гостей, поскольку молиться с ними совместно не имели права.
Но с ними было веселей: казалось, что нас много. Вот такой опыт майданного экуменизма случился у нас. И их не много, и нас - не похвастаешь. А вместе выглядели вполне презентабельно. Так что даже порадовались тому, что они к нам примкнули. Затем, хоть и стояли рядом, но все же разделились на группки и каждый молился внутри своих группок. Это нас тоже устраивало.
Почему-то четыре с половиной часа тянулись очень долго. А тут еще холод сковывал ноги аж до боли. И все время было невероятно тревожно. Особенно тревога нарастала из-за отсутствия постоянного ритмичного стука в десятки бочек и газовых баллонов. Нет, не потому что нравился этот невероятный шум! А потому что он был привычен, и без него ощущалось в воздухе нервное напряжение.
Правда, крики: "Слава Украине! Героям- слава!"" Украина! - понад усе!" раздавались часто. Но и это не радовало. Обычно так часто эти речевки произносятся для разогрева воющей стороны. Для смелости.
За баррикадами зажгли покрышки. Место нашей молитвы заволок омерзительный дым - дышать вообще стало невозможно. Он покрыл нас черным зловонным сгустком, и это сразу напомнило голливудские фильмы, где изображается нашествие сатанинских сил, некое входжение во вселенский мрак.
Петь было нереально - почти сипели. Но молиться надо было хотя бы простым "Господи, помилуй!", молитвой великой, как ее наименовует Синаксарий на праздник Возздвижения Креста.
С нами почти с первых минут стал рядом удивительный человек. Я так и не понял откуда он взялся (ул. Грушевского заставляет переставать удивляться!), но он тут же по-деловому перенял у о. Мелхиседека хоругвь и стал с ней. После звонка мне по телефону, где меня предупредили, что все очень серьезно и штатских (да! на войне и разговор военный!) надо немедленно отправить с нейтральной полосы, я к нему подошел и попросил уйти.
Я предупредил: возможно ВСЕ! Но он упрямо стоял и не отдавал хоругвь: "У меня сегодня День рождения! Я хочу, чтобы наступил мир! Я не могу уйти без вас, без этой хоругви! Подарите ее мне - у меня День рождения!" Я был обескуражен и стал объяснять, что эта хоругвь не моя и даже не братии монастыря, ее преподнесли в дар Десятинной Богородичной обители. Спросил имя: Михаил. "Ладно, Михаил, хоругвь я не могу Вам подарить, а вот пожелать, чтобы Ваша мечта о мире исполнилась, могу! Помогай, Бог, Михаил!" [#]
-
-
26.01.2014 в 23:20