Авада Нахуй Блять Кедавра!
Отчего сегодня такой яростный накал страстей вокруг президентских выборов и возвращения Путина на высший государственный пост?
Вероятно, дело в том, что в нашей стране со времен Иоанна Грозного и Симеона Бекбулатовича, более четырех веков, не бывало такого, чтоб верховный правитель, порулив, отошел на время в тень или в сторону, а потом вновь вернулся на престол. Но то был элемент политической борьбы лишь отчасти, а во многом – игра (ну, или причудливое проявление сумасшествия). А реально такого не было аж со времен феодальной раздробленности.
В США и многих странах Европы многократное возвращение политиков к власти – это норма политической жизни, но в России – нонсенс. У нас если остался, так уж остался. Пока не вынесут ногами вперед после апоплексического удара табакеркой в висок, приступа геморроидальных колик вилкой в шею или передозировки свинцом в результате фотографирования в подвале. А если ушел, то уж ушел. Сиди, грейся на солнышке и не чирикай. Как Никита Сергеич или Борис Николаич. Мы за многие века крепко привыкли к такому положению вещей. Отсюда и ощущение глубокой неправильности всего происходящего ныне.
Вероятно, дело в том, что в нашей стране со времен Иоанна Грозного и Симеона Бекбулатовича, более четырех веков, не бывало такого, чтоб верховный правитель, порулив, отошел на время в тень или в сторону, а потом вновь вернулся на престол. Но то был элемент политической борьбы лишь отчасти, а во многом – игра (ну, или причудливое проявление сумасшествия). А реально такого не было аж со времен феодальной раздробленности.
В США и многих странах Европы многократное возвращение политиков к власти – это норма политической жизни, но в России – нонсенс. У нас если остался, так уж остался. Пока не вынесут ногами вперед после апоплексического удара табакеркой в висок, приступа геморроидальных колик вилкой в шею или передозировки свинцом в результате фотографирования в подвале. А если ушел, то уж ушел. Сиди, грейся на солнышке и не чирикай. Как Никита Сергеич или Борис Николаич. Мы за многие века крепко привыкли к такому положению вещей. Отсюда и ощущение глубокой неправильности всего происходящего ныне.