Авада Нахуй Блять Кедавра!
Версии развода Прохорова с «Правым делом»:
Михаил Прохоров объявляет войну "кукловоду Суркову"
Зачем развели Прохорова
Михаил Прохоров объявляет войну "кукловоду Суркову"
Михаил Прохоров объявляет войну "кукловоду Суркову". Когда российская политика избавится от кремлевского вмешательства?
Елена Рыковцева: Михаил Прохоров заявляет, что сделает все, чтобы отправить в отставку Владислава Суркова. Он объявил ему вендетту. Он сказал, что пока в стране действует этот кукловод, который приватизировал всю политическую систему, политики в стране не будет. Его озарило. И партию свою бывшую он назвал кукольной, кремлевской, и сам вышел из нее, и своих сторонников призвал выходить. <...>
Сергей Черняховский: Основные версии две. Пошел Прохоров к Суркову, точнее ему предложили к нему пойти. Возник этот проект. Стало не получаться. Стало ясно к началу сентября, что все это не пройдет.
Елена Рыковцева: На выборах не пройдет?
Сергей Черняховский: На выборах, на выборах. И стали осуществлять профессиональные сценарии, доказательства того, что Прохоров не является куклой Кремля уже, может быть, в расчете и на последующие события, и создавать для него а-ля траектория Ельцина, условно говоря.
Елена Рыковцева: Это то, что сейчас происходит – для него создают?
Сергей Черняховский: Это один из вариантов. Второй вариант.Он кажется, более очевиден, но более фантастичен, то есть пришел Прохоров к Суркову, они договорились, потом поссорились. И Сурков решил Прохорова убрать.
Елена Рыковцева: На чем поссорились? Действительно на Ройзмане?
Сергей Черняховский: А вот здесь и возникает вопрос, что Ройзман для такой ссоры недостаточный повод. А на чем они еще могли поссориться? Абсолютно непонятно, это раз. А, во-вторых, такого рода разгром, допустим, или захват не мог быть исключительно решением Суркова. Это должно было быть какое-то более высокое решение. Потому что, я так понимаю, что дуумвиратом все было согласовано, значит изменилось отношение кого-то из них. Кто-то из них изменил виды на эту партию. Почему я и говорю, что этот вариант более фантастичным оказывается при большей логичности, чем вариант игры на поколение вперед.
Елена Рыковцева: Игры на то, чтобы оправдать, обосновать прохоровский отход от этой партии?
Сергей Черняховский: Да. Вот Прохоров сейчас отходит, но он остается в политике. Он есть член сильной несистемной оппозиции.
<...>
Елена Рыковцева: Вы сказали, что одного Суркова маловато. Я соглашаюсь, потому что вчера ведь Борис Надеждин, как известно, делал очень умиротворяющие заявления целый день. Он говорил о том, то никакого захвата съезда не произошло. "Я в своем уме. Я в лицо знаю практически всех делегатов. Никаких лиц, которые выглядят подозрительно, непонятно, здесь нет". Но главное, что сказал Надеждин, было им не сказано публично. Подслушал корреспондент газеты "Газеты", как в свой мобильный Надеждин говорит: "Медведев против Прохорова. И это конец". Слово "конец" там было другим, конечно. Оно тоже из двух слогов и заканчивается на "ц", но смысл - это конец.
Глеб, вы с какой из двух сказок, рассказанных Сергеем Черняховским, согласны? Как начинались их отношения? Чем они закончились? Неужели фигура Ройзмана, «Города без наркотиков», оказалась действительно камнем преткновения?
Глеб Черкасов: Я думаю, что Ройзман это повод. Это такое формальное обстоятельство, из-за которого можно было бы начать скандал. Не было бы Ройзмана, был бы другой. Я считаю, что Михаил Прохоров считал, что он согласовал свои действия с руководством страны, но получилось так, что он пришел, рассказал о своих планах, ему сказали – хорошо. Он решил, что это одобрили, а на самом деле его просто выслушали. Он на своей страх и риск начал заниматься этим проектом, имея достаточно условные договоренности. А потом ему в определенный момент предложил тот человек, который занимается всей политической деятельностью – Сурков, что теперь мы согласуем все по-настоящему, а там посмотрим, что с тобой будет. Ему предложили купить билет на вхождение в политическую систему. Купить право стать политической партией. Прохоров не сошелся в цене и получил то, что получил. А уж технологически эти вопросы было решить достаточно несложно. Богданов очень опытный человек по этим вопросам. Вот и все!
Елена Рыковцева: Ценой был тут, конечно же, вопрос не денег. Ценой было – лечь целиком и не вставать.
Глеб Черкасов: Да.
Елена Рыковцева: И головы не поднимать, а он решил приподнять, в частности, с историей с Ройзманом. Так?
Глеб Черкасов: Базовое условие работы нашей политической системы – это предсказуемость и лояльность. Одни условия для старых участников, другие условия для тех, кто пришел попозже. Для новичков входной билет, конечно, дороже. Любая нелояльность воспринимается как невозможность работы в дальнейшем. Вот это с ним и произошло, с Прохоровым. Поэтому как только Сурков стал своими методами убеждать Прохорова покориться, он, может быть, и ходил к руководству страны, но руководство страны устранилось, потому что это не его проблемы.
Елена Рыковцева: Евгения, как вы все это видите? В чем вы видите причину такого отъема, отбора собственности партии у Михаила Прохорова? Дали подержаться и забрали назад. Почему?
Евгения Диллендорф: Особенности ссоры, детали ссоры нам, конечно неизвестны. Честно говоря, мне и не очень интересны. Я думаю, что самое важное здесь – это то, что искусственная партия – искусственный конец. Важно здесь, наверное, то, что, похоже, сегодня у такой партии как "Правое дело", которую тем более возглавляет один из главных участников залоговых аукционов Прохоров, просто не может быть избирателя. Точнее, он, конечно, есть, но он штучный. Это штучный товар. Их действительно немного. Таким образом, такая партия может подниматься, только заливая все вокруг деньгами большими и используя административный ресурс. Ресурс отняли и все рассыпалось. <...> [1]
Елена Рыковцева: Михаил Прохоров заявляет, что сделает все, чтобы отправить в отставку Владислава Суркова. Он объявил ему вендетту. Он сказал, что пока в стране действует этот кукловод, который приватизировал всю политическую систему, политики в стране не будет. Его озарило. И партию свою бывшую он назвал кукольной, кремлевской, и сам вышел из нее, и своих сторонников призвал выходить. <...>
Сергей Черняховский: Основные версии две. Пошел Прохоров к Суркову, точнее ему предложили к нему пойти. Возник этот проект. Стало не получаться. Стало ясно к началу сентября, что все это не пройдет.
Елена Рыковцева: На выборах не пройдет?
Сергей Черняховский: На выборах, на выборах. И стали осуществлять профессиональные сценарии, доказательства того, что Прохоров не является куклой Кремля уже, может быть, в расчете и на последующие события, и создавать для него а-ля траектория Ельцина, условно говоря.
Елена Рыковцева: Это то, что сейчас происходит – для него создают?
Сергей Черняховский: Это один из вариантов. Второй вариант.Он кажется, более очевиден, но более фантастичен, то есть пришел Прохоров к Суркову, они договорились, потом поссорились. И Сурков решил Прохорова убрать.
Елена Рыковцева: На чем поссорились? Действительно на Ройзмане?
Сергей Черняховский: А вот здесь и возникает вопрос, что Ройзман для такой ссоры недостаточный повод. А на чем они еще могли поссориться? Абсолютно непонятно, это раз. А, во-вторых, такого рода разгром, допустим, или захват не мог быть исключительно решением Суркова. Это должно было быть какое-то более высокое решение. Потому что, я так понимаю, что дуумвиратом все было согласовано, значит изменилось отношение кого-то из них. Кто-то из них изменил виды на эту партию. Почему я и говорю, что этот вариант более фантастичным оказывается при большей логичности, чем вариант игры на поколение вперед.
Елена Рыковцева: Игры на то, чтобы оправдать, обосновать прохоровский отход от этой партии?
Сергей Черняховский: Да. Вот Прохоров сейчас отходит, но он остается в политике. Он есть член сильной несистемной оппозиции.
<...>
Елена Рыковцева: Вы сказали, что одного Суркова маловато. Я соглашаюсь, потому что вчера ведь Борис Надеждин, как известно, делал очень умиротворяющие заявления целый день. Он говорил о том, то никакого захвата съезда не произошло. "Я в своем уме. Я в лицо знаю практически всех делегатов. Никаких лиц, которые выглядят подозрительно, непонятно, здесь нет". Но главное, что сказал Надеждин, было им не сказано публично. Подслушал корреспондент газеты "Газеты", как в свой мобильный Надеждин говорит: "Медведев против Прохорова. И это конец". Слово "конец" там было другим, конечно. Оно тоже из двух слогов и заканчивается на "ц", но смысл - это конец.
Глеб, вы с какой из двух сказок, рассказанных Сергеем Черняховским, согласны? Как начинались их отношения? Чем они закончились? Неужели фигура Ройзмана, «Города без наркотиков», оказалась действительно камнем преткновения?
Глеб Черкасов: Я думаю, что Ройзман это повод. Это такое формальное обстоятельство, из-за которого можно было бы начать скандал. Не было бы Ройзмана, был бы другой. Я считаю, что Михаил Прохоров считал, что он согласовал свои действия с руководством страны, но получилось так, что он пришел, рассказал о своих планах, ему сказали – хорошо. Он решил, что это одобрили, а на самом деле его просто выслушали. Он на своей страх и риск начал заниматься этим проектом, имея достаточно условные договоренности. А потом ему в определенный момент предложил тот человек, который занимается всей политической деятельностью – Сурков, что теперь мы согласуем все по-настоящему, а там посмотрим, что с тобой будет. Ему предложили купить билет на вхождение в политическую систему. Купить право стать политической партией. Прохоров не сошелся в цене и получил то, что получил. А уж технологически эти вопросы было решить достаточно несложно. Богданов очень опытный человек по этим вопросам. Вот и все!
Елена Рыковцева: Ценой был тут, конечно же, вопрос не денег. Ценой было – лечь целиком и не вставать.
Глеб Черкасов: Да.
Елена Рыковцева: И головы не поднимать, а он решил приподнять, в частности, с историей с Ройзманом. Так?
Глеб Черкасов: Базовое условие работы нашей политической системы – это предсказуемость и лояльность. Одни условия для старых участников, другие условия для тех, кто пришел попозже. Для новичков входной билет, конечно, дороже. Любая нелояльность воспринимается как невозможность работы в дальнейшем. Вот это с ним и произошло, с Прохоровым. Поэтому как только Сурков стал своими методами убеждать Прохорова покориться, он, может быть, и ходил к руководству страны, но руководство страны устранилось, потому что это не его проблемы.
Елена Рыковцева: Евгения, как вы все это видите? В чем вы видите причину такого отъема, отбора собственности партии у Михаила Прохорова? Дали подержаться и забрали назад. Почему?
Евгения Диллендорф: Особенности ссоры, детали ссоры нам, конечно неизвестны. Честно говоря, мне и не очень интересны. Я думаю, что самое важное здесь – это то, что искусственная партия – искусственный конец. Важно здесь, наверное, то, что, похоже, сегодня у такой партии как "Правое дело", которую тем более возглавляет один из главных участников залоговых аукционов Прохоров, просто не может быть избирателя. Точнее, он, конечно, есть, но он штучный. Это штучный товар. Их действительно немного. Таким образом, такая партия может подниматься, только заливая все вокруг деньгами большими и используя административный ресурс. Ресурс отняли и все рассыпалось. <...> [1]
Зачем развели Прохорова
Зачем развели Прохорова
Посмотрел я внимательно на весь этот цирк с «Правым делом», и подумалось, что скрытые пружины действия могут оказаться совершенно не в том месте, где мы их пытаемся увидеть.
Общеизвестно, что нынешнюю отставку Прохорова организовали те же самые люди из Администрации, которые в начале лета организовали его приход в эту партию. И основные гадания об их мотивации сводятся к двум гипотезам:
* они надеялись, что Прохоров окажется послушной марионеткой, но просчитались
* они хотят искусственно создать интригу, выставив Прохорова оппозиционером
Обе этих гипотезы основаны на допущении (абсолютно неверном), что у этих людей одно партийное строительство на уме. Что они пекутся о конфигурации Государственной Думы VI созыва, и нету других забот.
А на самом деле, предмет разводки при внимательном рассмотрении может оказаться совершенно иным.
Вполне может выясниться, что вся эта история с заманиванием Прохорова в политику и последующим его публичным унижением — ловко спланированная провокация, чтобы заставить одного из богатейших людей России вслух объявить себя оппозиционным политиком. После таких заявлений российскому миллиардеру, как правило, приходится выбирать между Краснокаменском и Лондоном, а его имуществу назначаются новые хозяева из бывших чекистов. И перспектива запустить такой процесс передела собственности — куда более серьёзный стимул для наших суверенных клептократов, чем забота о конфигурации той четверти думских мандатов, которые рисуются не ЕдРу.
Расскажу одну малоизвестную историю начала 2003 года.
Вопреки распространённому сегодня заблуждению, Михаил Борисович Ходорковский никогда не был оппозиционером. Он играл во все игры, в какие положено было играть российскому олигарху, чтобы не разделить судьбу Гусинского с Березовским: давал деньги ЕдРу, финансировал реставрацию Константиновского дворца, водил правильные знакомства в Администрации. Акционеры ЮКОСа и топ-менеджеры «Открытой России» входили в думскую фракцию ЕдРа. И, когда Ходорковский начал ощущать, что у его компании наметились проблемы с властью, то отправился их решать в знакомый кабинет на Старой площади. И спросил владельца кабинета, что ещё может сделать ЮКОС, чтобы доказать нацлидеру свою лояльность. Может, ещё денег подкинуть правящей партии, в свете грядущих выборов?
— Ну, у партии в целом дела идут хорошо, — сказал ему хозяин кабинета. — По спискам она на выборах наберёт всё, что нужно. А вот с одномандатными округами есть некоторая проблема: там всё не так просто и предсказуемо. И тут бы ты мог действительно помочь: у тебя же есть связи в регионах. Вот, у нас есть сотня кандидатов на местах, которым бы не помешали твои деньги и связи. Поможешь?
На стол перед Ходорковским легла бумага со списком из сотни кандидатов. Он её, разумеется, забрал, и покинул кабинет на Старой площади в искренней уверенности, что заключил с Кремлём отличную сделку, и спас ЮКОС от ненужных конфликтов с государством.
А ещё через несколько дней, в ходе совещания в Администрации, та же самая бумага легла на стол Путину, только с совершенно другим комментарием.
— Нам стало известно, что Ходорковский собирается на декабрьских выборах пропихнуть в Думу сто своих одномандатников. Вместе с КПРФ и «Яблоком» они позволят ему сформировать парламентское большинство. Он готовит государственный переворот, — предупредил тот же самый человек, который накануне сам передал Ходорковскому список.
Есть ещё один интересный факт, о котором сегодня мало кто помнит: дело ЮКОСа изначально не имело ни малейшей политической подоплёки. Там просто случилось очередное слияние ЮКОСа с «Сибнефтью», при котором Роман Абрамович получил в объединённой компании 28% акций. И придумался изумительный фортель, который бы позволил ему с этим скромным пакетом получить полный контроль над компанией. Всё, что для этого нужно было — создать ЮКОСу проблемы, из-за которых Генеральная прокуратура могла бы арестовать его мажоритарный пакет. Тогда на ближайшем собрании акционеров 28% голосов Абрамовича превратились бы в большинство и позволили бы ему сформировать руководство компании из 10 своих людей и 5 независимых директоров. Гендиректором объединённой компании должен был стать Евгений Швидлер (до этого возглавлявший «Сибнефть»), а председателем правления — А.С. Волошин (до этого возглавлявший Администрацию президента). По окончании этих маневров предполагалось наезд на ЮКОС прекратить, снять арест с его пакета акций, выпустить Платона Лебедева, и вообще — крови никто не жаждал. Это был чисто бизнесовый сценарий, с поправкой на российские реалии.
Беда состояла в том, что заговорщики, которые себя считали старожилами российского политического Олимпа, а Путина — неопытным новичком, недооценили паранойю нацлидера и алчность его чекистов. Поначалу их план разыгрывался как по нотам: у ЮКОСа возникли проблемы на самом верху, силовики открыли сезон охоты, Лебедев с Ходорковским попали в кутузку, остальные акционеры сбежали, а Генпрокуратура арестовала 53% акций объединённой компании, после чего 28% Абрамовича действительно стали голосующим большинством. Но дальше случился конфуз. Буквально за сутки до того самого собрания акционеров, на котором Абрамович собирался получить полный контроль над компанией, тогдашний руководитель Администрации Д.А. Медведев поставил заговорщиков перед фактом: слияние ЮКОСа с «Сибнефтью» отменяется. Так решили на самом верху. Собрание акционеров должно иметь в своей повестке единственный пункт: расторжение сделки о слиянии. За Абрамовичем останется «Сибнефть», ещё он может смело прикарманить те 3 миллиарда, которые по сделке о слиянии получил деньгами, но ЮКОС будут дербанить совершенно другие люди, и по совершенно другой схеме. В которой нет ни Швидлера, ни Волошина, ни Абрамовича. А есть совершенно другие люди, и дальше действовать будут они.
Именно в этот день Михаил Борисович Ходорковский из жертвы рейдерского захвата превратился в политзаключённого. Потому что рейдеры первой волны не имели к Group MENATEP ничего личного. Они даже рассчитывали получить подпись Невзлина под протоколом собрания акционеров — в обмен на обещание закрыть все дела против ЮКОСа и выпустить заложников (при этих переговорах я лично присутствовал). А вот для новых участников дербана Ходорковский был враг народа, с которым совершенно незачем договариваться, когда можно просто сгноить его в лагерях, отобрав имущество силовыми методами.
Я уверен, что Михаил Дмитриевич Прохоров знает эту историю не хуже меня. Но, похоже, он не замечает совершенно очевидных параллелей с его собственной текущей ситуацией. Имущество Прохорова — лакомый кусок для тех же людей, которые через подставной Байкалфинансгруп распилили активы ЮКОСа. Им насрать на «Правое дело», да и на всю Государственную Думу, вместе взятую. Но по мере приближения третьего срока их аппетиты растут. А заявления Прохорова открывают им прямой и уже проторенный путь к его активам [2].
Посмотрел я внимательно на весь этот цирк с «Правым делом», и подумалось, что скрытые пружины действия могут оказаться совершенно не в том месте, где мы их пытаемся увидеть.
Общеизвестно, что нынешнюю отставку Прохорова организовали те же самые люди из Администрации, которые в начале лета организовали его приход в эту партию. И основные гадания об их мотивации сводятся к двум гипотезам:
* они надеялись, что Прохоров окажется послушной марионеткой, но просчитались
* они хотят искусственно создать интригу, выставив Прохорова оппозиционером
Обе этих гипотезы основаны на допущении (абсолютно неверном), что у этих людей одно партийное строительство на уме. Что они пекутся о конфигурации Государственной Думы VI созыва, и нету других забот.
А на самом деле, предмет разводки при внимательном рассмотрении может оказаться совершенно иным.
Вполне может выясниться, что вся эта история с заманиванием Прохорова в политику и последующим его публичным унижением — ловко спланированная провокация, чтобы заставить одного из богатейших людей России вслух объявить себя оппозиционным политиком. После таких заявлений российскому миллиардеру, как правило, приходится выбирать между Краснокаменском и Лондоном, а его имуществу назначаются новые хозяева из бывших чекистов. И перспектива запустить такой процесс передела собственности — куда более серьёзный стимул для наших суверенных клептократов, чем забота о конфигурации той четверти думских мандатов, которые рисуются не ЕдРу.
Расскажу одну малоизвестную историю начала 2003 года.
Вопреки распространённому сегодня заблуждению, Михаил Борисович Ходорковский никогда не был оппозиционером. Он играл во все игры, в какие положено было играть российскому олигарху, чтобы не разделить судьбу Гусинского с Березовским: давал деньги ЕдРу, финансировал реставрацию Константиновского дворца, водил правильные знакомства в Администрации. Акционеры ЮКОСа и топ-менеджеры «Открытой России» входили в думскую фракцию ЕдРа. И, когда Ходорковский начал ощущать, что у его компании наметились проблемы с властью, то отправился их решать в знакомый кабинет на Старой площади. И спросил владельца кабинета, что ещё может сделать ЮКОС, чтобы доказать нацлидеру свою лояльность. Может, ещё денег подкинуть правящей партии, в свете грядущих выборов?
— Ну, у партии в целом дела идут хорошо, — сказал ему хозяин кабинета. — По спискам она на выборах наберёт всё, что нужно. А вот с одномандатными округами есть некоторая проблема: там всё не так просто и предсказуемо. И тут бы ты мог действительно помочь: у тебя же есть связи в регионах. Вот, у нас есть сотня кандидатов на местах, которым бы не помешали твои деньги и связи. Поможешь?
На стол перед Ходорковским легла бумага со списком из сотни кандидатов. Он её, разумеется, забрал, и покинул кабинет на Старой площади в искренней уверенности, что заключил с Кремлём отличную сделку, и спас ЮКОС от ненужных конфликтов с государством.
А ещё через несколько дней, в ходе совещания в Администрации, та же самая бумага легла на стол Путину, только с совершенно другим комментарием.
— Нам стало известно, что Ходорковский собирается на декабрьских выборах пропихнуть в Думу сто своих одномандатников. Вместе с КПРФ и «Яблоком» они позволят ему сформировать парламентское большинство. Он готовит государственный переворот, — предупредил тот же самый человек, который накануне сам передал Ходорковскому список.
Есть ещё один интересный факт, о котором сегодня мало кто помнит: дело ЮКОСа изначально не имело ни малейшей политической подоплёки. Там просто случилось очередное слияние ЮКОСа с «Сибнефтью», при котором Роман Абрамович получил в объединённой компании 28% акций. И придумался изумительный фортель, который бы позволил ему с этим скромным пакетом получить полный контроль над компанией. Всё, что для этого нужно было — создать ЮКОСу проблемы, из-за которых Генеральная прокуратура могла бы арестовать его мажоритарный пакет. Тогда на ближайшем собрании акционеров 28% голосов Абрамовича превратились бы в большинство и позволили бы ему сформировать руководство компании из 10 своих людей и 5 независимых директоров. Гендиректором объединённой компании должен был стать Евгений Швидлер (до этого возглавлявший «Сибнефть»), а председателем правления — А.С. Волошин (до этого возглавлявший Администрацию президента). По окончании этих маневров предполагалось наезд на ЮКОС прекратить, снять арест с его пакета акций, выпустить Платона Лебедева, и вообще — крови никто не жаждал. Это был чисто бизнесовый сценарий, с поправкой на российские реалии.
Беда состояла в том, что заговорщики, которые себя считали старожилами российского политического Олимпа, а Путина — неопытным новичком, недооценили паранойю нацлидера и алчность его чекистов. Поначалу их план разыгрывался как по нотам: у ЮКОСа возникли проблемы на самом верху, силовики открыли сезон охоты, Лебедев с Ходорковским попали в кутузку, остальные акционеры сбежали, а Генпрокуратура арестовала 53% акций объединённой компании, после чего 28% Абрамовича действительно стали голосующим большинством. Но дальше случился конфуз. Буквально за сутки до того самого собрания акционеров, на котором Абрамович собирался получить полный контроль над компанией, тогдашний руководитель Администрации Д.А. Медведев поставил заговорщиков перед фактом: слияние ЮКОСа с «Сибнефтью» отменяется. Так решили на самом верху. Собрание акционеров должно иметь в своей повестке единственный пункт: расторжение сделки о слиянии. За Абрамовичем останется «Сибнефть», ещё он может смело прикарманить те 3 миллиарда, которые по сделке о слиянии получил деньгами, но ЮКОС будут дербанить совершенно другие люди, и по совершенно другой схеме. В которой нет ни Швидлера, ни Волошина, ни Абрамовича. А есть совершенно другие люди, и дальше действовать будут они.
Именно в этот день Михаил Борисович Ходорковский из жертвы рейдерского захвата превратился в политзаключённого. Потому что рейдеры первой волны не имели к Group MENATEP ничего личного. Они даже рассчитывали получить подпись Невзлина под протоколом собрания акционеров — в обмен на обещание закрыть все дела против ЮКОСа и выпустить заложников (при этих переговорах я лично присутствовал). А вот для новых участников дербана Ходорковский был враг народа, с которым совершенно незачем договариваться, когда можно просто сгноить его в лагерях, отобрав имущество силовыми методами.
Я уверен, что Михаил Дмитриевич Прохоров знает эту историю не хуже меня. Но, похоже, он не замечает совершенно очевидных параллелей с его собственной текущей ситуацией. Имущество Прохорова — лакомый кусок для тех же людей, которые через подставной Байкалфинансгруп распилили активы ЮКОСа. Им насрать на «Правое дело», да и на всю Государственную Думу, вместе взятую. Но по мере приближения третьего срока их аппетиты растут. А заявления Прохорова открывают им прямой и уже проторенный путь к его активам [2].