Авада Нахуй Блять Кедавра!
Игорь Караулов
Памяти демона
В Петербурге погиб Мефистофель. Среди бела дня неизвестный рабочий сокрушил его ломом, а другие неизвестные погрузили обломки в «Газель» и увезли в неизвестном направлении.
...Доходный дом архитектора Лишневского на Лахтинской улице называли «дом с Мефистофелем» из-за странного горельефа в верхней части фасада: с высоты на прохожих зловеще смотрел пожилой дяденька, обрамленный стилизованными крылами нетопыря.
В петербургском контексте дом 1911 года постройки, довольно типичный для своего времени, выглядит относительным новоделом; показательно, что лишь в 2001 году он был включен в список «вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную ценность».
Я не склонен к суевериям, но мне бы в таком доме было жить неуютно. Там ведь не только Мефистофель. Еще выше находится совсем уж чудовищное изображение — то ли ворон, то ли фантастическое насекомое с огромным клювом-жалом. Если бы я увидел такое в кино, я бы сразу понял, что смотрю фильм ужасов.
Впрочем, петербуржцы — народ, закаленный блокадой и кучей революций. «В Петербурге жить — словно спать в гробу», — написал Осип Мандельштам, а в гробу не беспокоятся о декоре.
И тем не менее я бы не удивился, если бы ликвидация Мефистофеля оказалась делом рук особо невезучего жильца, приписавшего свои несчастья дурному глазу демона.
Однако неравнодушная общественность тут же обвинила в акте вандализма неких православных экстремистов, фанатиков, мракобесов: мол, напротив дома строится храм Ксении Петербургской, и будущие прихожане недовольны, что по дороге к храму им придется смотреть на дьявольский лик.
И правда, нельзя же упустить такую замечательную рифму: в то время как ИГИЛ уничтожает сирийскую Пальмиру, наши доморощенные игильчата принялись за Пальмиру Северную. К тому же опять, получается, мы бросаем вызов мировому тренду: в передовой Америке ставят памятник Сатане, а в ретроградной России памятник Сатане разрушают.
Вывод привычный: надо валить из этой страны.
Подыгрывая торопливой общественности, ответственность за демефистофелизацию дома на Лахтинской взяли на себя «Казаки Петербурга». Но это лишь запутало дело: тут же выступили другие казаки, заявив, что никаких «Казаков Петербурга» в природе не существует. Вероятно, это такая же фиктивная организация, как и пресловутые «Коммунисты Санкт-Петербурга и Ленинградской области», от имени которых периодически выпускаются разные абсурдистские заявления.
Между тем налицо интересная коллизия.
С одной стороны, дом Лишневского, а вместе с ним и низринутый Люцифер, находится под охраной государства, то есть надо его защищать, протестовать и поднимать шум. С другой же стороны, защищать чертей — дело новое, неизведанное. Ходорковского защищали, Навального, Pussy Riot. А Мефистофеля — пока не приходилось.
Вот что теперь делать? Выходить с футболками JE SUIS MEPHISTO? Это как-то нескромно, знаете ли. Устраивать протестное целование козлиного зада? Негигиенично.
Самые умные эту коллизию поняли, и быстро распространилась версия о том, что дяденька на горельефе — это на самом деле не Мефистофель как таковой, а наш великий певец Федор Шаляпин. Да, в роли Мефистофеля, но ведь Шаляпин. Мол, обожал его архитектор, вот и увековечил. А нетопыриные крылья на самом деле — контур суфлерской будки, хотя что делать оперной звезде в суфлерской будке — решительно непонятно.
Версия эта сомнительна, зато в некоторых источниках можно прочитать, что в первоначальных чертежах архитектора Лишневского никакого Мефистофеля не было, а появился он по настоянию нового владельца дома, якобы сатаниста.
Впрочем, эпоха тогда была декадентская и с нечистой силой кто только не заигрывал. И врубелевского Демона можно вспомнить. И строки Федора Сологуба:
«Когда я в бурном море плавал // И мой корабль пошел ко дну, // Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол, // Спаси, помилуй, — я тону»».
И Валерий Брюсов ему вторил, с той же рифмой и с тем же корабельным образом: «Хочу, чтоб всюду плавала // Свободная ладья, // И Господа и Дьявола // Хочу прославить я».
И в ту же степь пускался нежнейший Бальмонт: «Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог, // Одному — мои стоны, и другому — мой вздох, // Одному — мои крики, а другому — мечты, // Но вы оба велики, вы восторг Красоты».
Вот в каком культурном контексте возникли две странные фигуры на фасаде дома Лишневского.
А через 6 лет власть в России упала в руки настоящих бесов. И это был такой ИГИЛ, с которым ИГИЛ сирийско-иракский не имеет шансов сравниться ни по числу убитых, ни по количеству уничтоженных культурных сокровищ. Разрушенные и загаженные церкви, превращенные в концлагеря монастыри, бессмысленно разрытые кладбища.
Оказавшись в любом старом русском городе, невольно думаешь: как же была бы богата и прекрасна наша страна, если бы этого кошмара в ее истории не было.
А начиналось всё в том числе и отсюда, с невинного на первый взгляд изваяния старого, усталого черта.
Великий маг Алистер Кроули, узнав о том, что над московским Кремлем вместо знакомых ему орлов вознеслись кровавые пентаграммы, даже пытался отправить письмо Сталину, предлагая свои консалтинговые услуги в организации правильного культа Бафомета. Однако дело не выгорело, так что культурно-историческое наследие сатанизма в нашей стране крайне невелико. У «православного ИГИЛа», которым нас так пугают, попросту нет достойного фронта работ.
Но пугать продолжают, так что стоит присмотреться: что же нам выдают за «православный ИГИЛ»?
В Православии нынче есть разные люди — и темные, и фанатичные, и просто не очень умные, — но как только случается какая-то громкая ультраправославная акция против культуры, за ней обязательно стоит одна и та же публика. В Петербурге это мифические казаки, а в Москве — Дмитрий Цорионов-Энтео.
По Сети сейчас гуляет фотография, на которой в одном ряду сидят бывшая пуська Самуцевич, Дмитрий Энтео, идейный вдохновитель Pussy Riot Верзилов и не нуждающийся в представлении Марат Гельман.
Так что недалеки от истины те, кто утверждает, что Энтео — такой же перформансист-постмодернист, как и те, кому он якобы противостоит. На самом деле всё еще проще и смешнее: это вообще одна шайка-лейка. Балаганный конфликт Бима и Бома, глядя на который, лучше на всякий случай держаться за кошелек.
Кстати, о кошельке: после нападения Энтео на выставку в Манеже цена на работы Вадима Сидура, как говорят, выросла на 20–30%. Вот вам и «православный ИГИЛ».
Акция на Лахтинской тоже похожа на провокацию, цель которой — поставить множество разумных и взрослых людей в такое положение, когда они вынуждены вступаться за права Сатаны. А там, глядишь, и пошире окошечко Овертона откроем.
Это не значит, что заслуженного черта не нужно восстанавливать. Он обязательно должен вернуться на свое место. Пусть смотрит своими грустными глазами на торжество Ксении Петербургской и знает: никогда больше здесь не победит темная сторона [#].
В Петербурге погиб Мефистофель. Среди бела дня неизвестный рабочий сокрушил его ломом, а другие неизвестные погрузили обломки в «Газель» и увезли в неизвестном направлении.
...Доходный дом архитектора Лишневского на Лахтинской улице называли «дом с Мефистофелем» из-за странного горельефа в верхней части фасада: с высоты на прохожих зловеще смотрел пожилой дяденька, обрамленный стилизованными крылами нетопыря.
В петербургском контексте дом 1911 года постройки, довольно типичный для своего времени, выглядит относительным новоделом; показательно, что лишь в 2001 году он был включен в список «вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную ценность».
Я не склонен к суевериям, но мне бы в таком доме было жить неуютно. Там ведь не только Мефистофель. Еще выше находится совсем уж чудовищное изображение — то ли ворон, то ли фантастическое насекомое с огромным клювом-жалом. Если бы я увидел такое в кино, я бы сразу понял, что смотрю фильм ужасов.
Впрочем, петербуржцы — народ, закаленный блокадой и кучей революций. «В Петербурге жить — словно спать в гробу», — написал Осип Мандельштам, а в гробу не беспокоятся о декоре.
И тем не менее я бы не удивился, если бы ликвидация Мефистофеля оказалась делом рук особо невезучего жильца, приписавшего свои несчастья дурному глазу демона.
Однако неравнодушная общественность тут же обвинила в акте вандализма неких православных экстремистов, фанатиков, мракобесов: мол, напротив дома строится храм Ксении Петербургской, и будущие прихожане недовольны, что по дороге к храму им придется смотреть на дьявольский лик.
И правда, нельзя же упустить такую замечательную рифму: в то время как ИГИЛ уничтожает сирийскую Пальмиру, наши доморощенные игильчата принялись за Пальмиру Северную. К тому же опять, получается, мы бросаем вызов мировому тренду: в передовой Америке ставят памятник Сатане, а в ретроградной России памятник Сатане разрушают.
Вывод привычный: надо валить из этой страны.
Подыгрывая торопливой общественности, ответственность за демефистофелизацию дома на Лахтинской взяли на себя «Казаки Петербурга». Но это лишь запутало дело: тут же выступили другие казаки, заявив, что никаких «Казаков Петербурга» в природе не существует. Вероятно, это такая же фиктивная организация, как и пресловутые «Коммунисты Санкт-Петербурга и Ленинградской области», от имени которых периодически выпускаются разные абсурдистские заявления.
Между тем налицо интересная коллизия.
С одной стороны, дом Лишневского, а вместе с ним и низринутый Люцифер, находится под охраной государства, то есть надо его защищать, протестовать и поднимать шум. С другой же стороны, защищать чертей — дело новое, неизведанное. Ходорковского защищали, Навального, Pussy Riot. А Мефистофеля — пока не приходилось.
Вот что теперь делать? Выходить с футболками JE SUIS MEPHISTO? Это как-то нескромно, знаете ли. Устраивать протестное целование козлиного зада? Негигиенично.
Самые умные эту коллизию поняли, и быстро распространилась версия о том, что дяденька на горельефе — это на самом деле не Мефистофель как таковой, а наш великий певец Федор Шаляпин. Да, в роли Мефистофеля, но ведь Шаляпин. Мол, обожал его архитектор, вот и увековечил. А нетопыриные крылья на самом деле — контур суфлерской будки, хотя что делать оперной звезде в суфлерской будке — решительно непонятно.
Версия эта сомнительна, зато в некоторых источниках можно прочитать, что в первоначальных чертежах архитектора Лишневского никакого Мефистофеля не было, а появился он по настоянию нового владельца дома, якобы сатаниста.
Впрочем, эпоха тогда была декадентская и с нечистой силой кто только не заигрывал. И врубелевского Демона можно вспомнить. И строки Федора Сологуба:
«Когда я в бурном море плавал // И мой корабль пошел ко дну, // Я так воззвал: «Отец мой, Дьявол, // Спаси, помилуй, — я тону»».
И Валерий Брюсов ему вторил, с той же рифмой и с тем же корабельным образом: «Хочу, чтоб всюду плавала // Свободная ладья, // И Господа и Дьявола // Хочу прославить я».
И в ту же степь пускался нежнейший Бальмонт: «Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог, // Одному — мои стоны, и другому — мой вздох, // Одному — мои крики, а другому — мечты, // Но вы оба велики, вы восторг Красоты».
Вот в каком культурном контексте возникли две странные фигуры на фасаде дома Лишневского.
А через 6 лет власть в России упала в руки настоящих бесов. И это был такой ИГИЛ, с которым ИГИЛ сирийско-иракский не имеет шансов сравниться ни по числу убитых, ни по количеству уничтоженных культурных сокровищ. Разрушенные и загаженные церкви, превращенные в концлагеря монастыри, бессмысленно разрытые кладбища.
Оказавшись в любом старом русском городе, невольно думаешь: как же была бы богата и прекрасна наша страна, если бы этого кошмара в ее истории не было.
А начиналось всё в том числе и отсюда, с невинного на первый взгляд изваяния старого, усталого черта.
Великий маг Алистер Кроули, узнав о том, что над московским Кремлем вместо знакомых ему орлов вознеслись кровавые пентаграммы, даже пытался отправить письмо Сталину, предлагая свои консалтинговые услуги в организации правильного культа Бафомета. Однако дело не выгорело, так что культурно-историческое наследие сатанизма в нашей стране крайне невелико. У «православного ИГИЛа», которым нас так пугают, попросту нет достойного фронта работ.
Но пугать продолжают, так что стоит присмотреться: что же нам выдают за «православный ИГИЛ»?
В Православии нынче есть разные люди — и темные, и фанатичные, и просто не очень умные, — но как только случается какая-то громкая ультраправославная акция против культуры, за ней обязательно стоит одна и та же публика. В Петербурге это мифические казаки, а в Москве — Дмитрий Цорионов-Энтео.
По Сети сейчас гуляет фотография, на которой в одном ряду сидят бывшая пуська Самуцевич, Дмитрий Энтео, идейный вдохновитель Pussy Riot Верзилов и не нуждающийся в представлении Марат Гельман.
Так что недалеки от истины те, кто утверждает, что Энтео — такой же перформансист-постмодернист, как и те, кому он якобы противостоит. На самом деле всё еще проще и смешнее: это вообще одна шайка-лейка. Балаганный конфликт Бима и Бома, глядя на который, лучше на всякий случай держаться за кошелек.
Кстати, о кошельке: после нападения Энтео на выставку в Манеже цена на работы Вадима Сидура, как говорят, выросла на 20–30%. Вот вам и «православный ИГИЛ».
Акция на Лахтинской тоже похожа на провокацию, цель которой — поставить множество разумных и взрослых людей в такое положение, когда они вынуждены вступаться за права Сатаны. А там, глядишь, и пошире окошечко Овертона откроем.
Это не значит, что заслуженного черта не нужно восстанавливать. Он обязательно должен вернуться на свое место. Пусть смотрит своими грустными глазами на торжество Ксении Петербургской и знает: никогда больше здесь не победит темная сторона [#].
-
-
29.08.2015 в 20:31вандалов найти,судить.посадить.Стоимость рушенного взыскать.Запретить писать о таких фактах,только в сводках освещать.
Надоело.