Как нас изменил распад СССР

<...>
Что лежит в основе типа «советского человека»? Какой образ мы зафиксировали на изломе советской системы?
Мы имеем дело с человеком, который приспособился к репрессивному режиму, научился с ним уживаться. И это создало определенный набор характеристик, представлений, наборов символов и поведенческих стереотипов.
Основу образца составляют представления об исключительности или особости «нашего» человека. «Советский человек» давно не верит в будущее — у него нет представлений о нем. Горизонт его временных ожиданий и представлений очень ограничен. Но он знает, что отличается от всех «других». «У нас особый путь, и мы не сопоставимы со всеми остальными народами».
Вторая характеристика: принадлежность «советского человека» к государству. Он не представляет себе жизни вне государственной системы. Это государственно-патерналистское сознание. Создается зависимость социального инфантилизма — ожидание отеческой заботы от начальства и принятие полного контроля над собой. Другими словами, принятие произвола властей как должного, которое становится уже конститутивной характеристикой человека и входит в набор описаний, представлений о себе и прочего.
Отсюда уравнительные антиэлитарные установки, не терпящие никакого своеобразия и многообразия.
Четвертый момент — соединение превосходства с ущемленностью. Сознание особости вкупе с ориентацией на власть в условиях хронической неудовлетворенности государственной политикой дает постоянный комплекс неполноценности «советского человека».
«Советский человек» — массовитый и усредненный. Действует ориентация — «раздать всем», которая оказывается очень важным моментом его самоидентификации. Отсюда подозрение ко всему новому, своеобразному, отличному от среднего.
Это человек — приспособленный, адаптирующийся к существующему порядку и произволу властей. Но его приспособление главным образом осуществляется через снижение запросов. Выбирается стратегия упрощения жизни. Именно поэтому рост социального напряжения не приводит к росту социального протеста.
«Советский человек» хронически недоволен тем, что у него есть. Поэтому он завистливый.
И последнее: «советский человек» лукавый. Он научился уживаться с постоянно обманывающей его властью, поэтому двоемыслие — способность одновременно удерживать самые разные представления — становится залогом его приспособляемости. «Советский человек» демонстрирует лояльность государству и окружению, но по-настоящему его волнует только то, что происходит с семьей и им самим. Отсюда его неуверенность и недоверчивость — кроме близких, человеку не на кого положиться.
Поэтому «советский человек» отвечает только за то, на что может повлиять. В политических и общественных сферах он не чувствует себя ответственным.
<...>
Согласно нашим замерам, в народе ощущается недоверие ко всем общественно-политическим институтам. Кроме трех: президент, церковь, армия. Какое-то время сохранялось доверие к СМИ, но затем оно сменилось оценкой «на троечку с минусом».
Собственно, высокий рейтинг второго президента является отражением недоверия ко всем остальным институтам. Институты не задают универсальные правила, представления, модели регуляции.
Вместо этого воспроизводится убеждение в иерархической природе человека. Это выражается в пословице «ты начальник — я дурак». То есть компетентность, дееспособность, правомочность человека определяется не его способностями, а тем местом, которое он занимает. По отношению к начальству или к богатым выдвигаются другие моральные, нормативные требования, нежели к простым людям. Обобщенные стандарты, которые бы равнозначно относились к человеку вне зависимости от его статуса, не работают. А значит, и не работают институты, которые мы ассоциируем с демократическим, правовым обществом.
Власть приобретает характер попечителей: перед ней все обязаны — она же не обязана никому.
В результате исследования мы зафиксировали сохранение и восстановление этноиерархических представлений. Представление о русских как о государствообразующем народе. Мол, русские в силу того, что они русские, обладают большими правами на ряд символических статусов и должностей. «Правителем должен быть только русский, власть должна принадлежать русским, силовые ведомства должны возглавлять только русские» — и так далее.
<...>