"Мне очень жалко украинцев.
Последние восемь лет они жили в «прекрасном диснеевском мире» - в матрице, короче. Получилось так, что я специалист в современных медиа. Получилось так, что в далёком 2014-ом году я пару суток был в Киеве. Ещё до Одессы. Это отдельный рассказ, как я видел уже зародившийся фашизм. И не то, что видел, чувствовал его кожей - очень страшное ощущение. Даже не потому, что я русский и попал в место, где меня могли просто убить в центре города, только за то, что я русский. Как нибудь расскажу с примерами, а тогда в Киеве было страшно, даже в салоне машины представительского класса.
читать дальшеСтрашно было смотреть на, с виду нормальных русских людей, которые настолько привыкли лгать и слушать ложь отовсюду, что даже не понимали, какой ужас происходит в их жизни. Страшно было видеть журналистов, пиарщиков и политиков, которые за несколько сотен долларов могли прописать любой скрипт, выпустить любой текст, показать по телевизору любой сюжет, не имеющий вообще никакой реальной основы. Т.е. то, что было нужно заказчикам. А заказчиков было много, доллары и евро носили чемоданами по редакциям интернет и тех, что у нас называют федеральными, СМИ. И те брали валюту у любой стороны. Чаще всего и у тех, и у других, и у третьих, и у четвёртых. И всё, за что платили – публиковали. И этого было так много, что на бесплатную реальность не оставалось трафика и эфира. Вообще, я не утрирую. Ну, естественно, кроме московской пропаганды. За такие продажи уже тогда в Киеве могли не только уволить. Убивали на раз. Можно вспомнить Бузину или Шеремета, но это просто известные, а кто считал какую-то мелочь? Даже в 2014-ом уже внимания не обращали. Никого не удивляли уже отдельные убийства журналистов или политиков.
Страшно было в Хаяте, в самом центре Киева, смотреть новости первых национальных каналов. Там показывали, как «неравнодушные громодяне» останавливают на междугородних трассах рейсовые автобусы «с титушками». Те, что затормозили перед дикой, вооружённой вилами, дубинами, какими-то огромными ножами и коктейлями Молотова толпой, подвергались разграблению и, буквально, уничтожались. Пассажиров (видно было, что абсолютно обычных украинцев) дико избивали прямо на телекамеры главных украинских каналов. Дикие селюки били мужчин и женщин даже не руками и ногами, а какими-то молотками и граблями. А если автобус не останавливался, его забрасывали прямо на ходу коктейлями Молотова и в кадре новостей пролетали мимо разгорячённых пламенем «неравнодушных грамодян» горящие междугородние автобусы. А в их зареве, операторы новостей снимали лежащий на дороге труп. Огонь очень фактурно блестел в разлитой на асфальте крови. И, просто представь, диктор и корреспондент за кадром даже не упоминали, что кто-то погиб. Это был 2014. До Одессы, до Крыма, До Донбасса. Ещё тогда.
А потом была Одесса с классической карательной операцией. Убили 50 человек и никого даже не наказали. Наоборот, каратели стали героями. Дальше знаешь…
Да нет. Не знаешь. И я не знаю. Потому что я более-менее следил за тем, как это у них внутри там всё рассказывают и показывают, ещё максимум полгода. А следующие 8 лет там врубили такую матрицу, что ни ты, ни я представить себе не можем. Любая альтернативная точка зрения каралась, в лучшем случае, побоями или долгим тюремным сроком. А вообще, вон тем, что я описал выше. И украинцы быстро перестали думать о чём-то таком, за что могут убить. Даже не говорить о таком, а думать. И вокруг проявлялся тут же прекрасный диснеевский мир – придуманная сказочная Европа, которой мешает только страшный демон Путин и все русские-орки.
Вернёмся в 2014-й. Летом мне в Москву позвонил одноклассник – простой уральский парень, который свалил не в Москву, а в Днепропетровск. Но звонил он уже из Днепра, конечно. Он очень покравительственно и сочувственно расспрашивал меня, насколько я голодаю и терплю бедствия, может ли он мне чем-то помочь? Было лето, я сидел в московском зелёном дворике и просто объяснял ему, что мы не едим ежей. Но ему-то уже пару месяцев рассказывали, что в Подмосковье почти невозможно найти ежа, потому что есть в России уже совсем нечего и русские доедают ежей. Ему это не только в смешных мемах рассказывали, а ещё в ток-шоу и новостях национальных каналов. Отовсюду. Потом был забавный эпизод, когда после второго разговора по скайпу он позвал нескольких своих коллег и приятелей, чтобы я им то же самое рассказал. Они столпились по ту сторону матрицы и у них вытягивались лица, когда я с планшетом выходил на улицу и показывал им Москву, какие-то магазины, машины и хорошо одетых москвичей, гуляющих по вечерним улицам. Один из матрицы не хотел верить тому, что видел и повторял: «Нет, это не правда, этого не может быть!».
Но представь, это был 2014-й. А потом были 8 лет пожёстче. Мне правда трудно представить эту матрицу. И тебе не представить.
И самое страшное, что в такой, единственно возможной реальности, никакой критический ум не может сохраниться. Никто: ни младший менеджер торговой сети, ни высший государственный чиновник не сохранит. В матрице очутились все. Целое поколение повзрослело, достигло призывного возраста и прошло АТО, например. А те, кто не воевал на Донбассе смотрели телевизор и читали соцсети. И везде одно: «Славаукраинесмертьворогам!». Смерть, понимаешь? Ворогам каким-то… 8 лет подряд, даже детям ясельного возраста. На подкорку записывалось. И взрослые привыкли – к реальности быстро привыкаешь. И в матрице ты не знаешь, что ты в матрице.
И когда я что-то опять слышал про ужасы российской цензуры и отсутствие свободы слова, чаще всего это оглушительно неслось из всей развёрнутой системы «Эха Дождя», из сотен видеоблогов в Ютубе и тысяч аккаунтов Фейсбука. И до самой войны это было признаком хорошего тона для, чуть ли не каждого, российского типа интеллигента. Роскомнадзор там что-то запрещать начал-то пару месяцев назад, а с Телегой смирился и завёл там аккаунт. Эхо Москвы, с его всеми сотнями шендеровичей обоих полов, бесполых и би, вещало даже уже после 24 февраля, и совершенно по украинской модели, когда можно говорить что угодно, если оно тебе идейно подходит, тоже запечатали только что. И дикая ложь из навальныйлайф, кажется, всё ещё льётся изо всех щелей. Дикая просто ложь, та самая, что в Украине, когда в «светлых целях» ты можешь нести что угодно и никогда не оправдываться за ложь, никогда не признавая её за собой, при этом тиражируя дикую ложь на конвейере, который смазан алгоритмами западных соцсетей и самого гугла так добротно, что ложь скользит по умам и убеждениям, как по маслу. Это у нас ещё вчера было, помнишь?
А сегодня этого уже нет. Всех вытащили из матрицы и никому неясно, что дальше.
Огромное, конечно, количество всяких машбароновых, которые просто чокнулись в этот момент окончательно, пытаясь жрать синие таблетки горстями, чтобы только вернуться туда обратно и всё к чертям забыть. Они давятся этими таблетками даже осознавая бессмысленность. Матрица-то упала плотно, как цунами. Мало кому удалось залезть на пальму и уплыть обратно в систему на плакате, оттолкнувшись от причала Первого канала. Прости, что так метафорично, но просто не хочу называть фамилию той дуры. Впрочем, дура не дура, а вот машабаронова не успела обратно в Матрицу из своей пересылочной рашатудей.
Но «пассионариев» у нас тут процентов 10, слава богам! А что делать с украинцами, которых вытащили из матрицы через восемь лет полного погружения? 30 миллионов человек, которых достали из сказки и внезапно предъявили реальность. Себя представь на их месте. 8 лет в матрице всё зашибись, а тут раз, и в бомбоубежище сразу. Я сейчас вообще не иронизирую.
Просто спрашиваю тебя, ты где захочешь оказаться? В том, явно нарисованном, но таком понятном мире или в этом, где Чичерина записывает видео в кабинетах пустых СБУ и снимает украинские флаги с горадминистраций?
Держаться до последнего будет не «Азов» (правильно запрещённая в России экстремистская организация), а каждый обыватель, в большинстве – русский человек, только что живший в сказке. Выброшенный красной таблеткой в жестокую реальность. "
из ФБ, автор Алексей Нарицин
t.me/botcharov/1215
t.me/botcharov/1216
t.me/botcharov/1217
Наивный чукотский юноша. Как Гордоны вещали, так и продолжают вещать. Нифига их ниоткуда не вытащили. Это еще впереди. Если вообще получится.
Вернее, получится, конечно. Но будет непросто.