Авада Нахуй Блять Кедавра!
В последнем номере «Власти» целый ряд интересных статей на тему того, чьей аналитической информацией пользуются высшие государственные чиновники во время выработки того или иного стратегического решения (прежде всего, применительно ко внешней политике) – на примере РФ, США и Китая. Это в развитие темы, поднятой в одном из предыдущих номеров [#].
В России, разумеется, полный завал, все через жопу. Предельная прозрачность для иностранных шпионов (открытый тендер на сайте госуслуг на те или иные исследования, что дает возможность не только легче легкого определить, на чем именно в данный момент концентрируется внимание Москвы, но даже и шанс предугадать ее вероятные действия на международной арене), абсолютная бессистемность (свободно конкурируют между собой за право подавать информацию аналитические центры всех мастей – от либерал-экстремистских до экстремистски консервативных; в итоге анализ одного аспекта международной политики, сделанный одним институтом, никак не стыкуется с анализом другого аспекта от другого института; и получается полная хуйня, в точности по басне Крылова про лебедя, рака и щуку). Все это отягощается сохранившейся с ельцинских времен разрухой в науке (до сих пор многие институты влачат жалкое существование) и неповоротливостью бюрократического аппарата:
В итоге, связь между аналитиками и политиками очень слаба, обратная связь от политиков к аналитикам отсутствует практически полностью и это становится залогом наших нескончаемых внешнеполитических провалов.
А вот в благословенной Америке все это поднято на небывалый уровень. Многие сотни, а то и тысячи аналитических центров работают на американское правительство и Пентагон, тщательно продумывая и обосновывая все их шаги. Между аналитиками и политиками существует очень крепкая двусторонняя связь – постоянно идет процесс перетекания мозгов туда-обратно – теоретики идут в реальную политику, а политики не считают зазорным, поработав в правительстве, заняться теоретической работой. Подтекст: разумеется, во многом именно поэтому лидерство Америки в мире неоспоримо и непоколебимо.
Вот только непонятно, отчего ж, если у них все так благостно устроено и предельно скрупулезно обдумывается каждое сколь-нибудь важное решение, Америка раз за разом ловит фейспалмы в международных делах.
Китай тоже хвалят. Китай, в отличие от сраной Рашки, активно идет вперед и в деле создания новых аналитических центров, и в деле обновления и расширения старых, и в деле тщательности проработки государственных решений. Но связь между китайскими учеными и китайскими же политиками предельна закрыта от глаз посторонних, от разных шпионов и агентов влияния. Во многом, залог сегодняшнего экономического процветания Китая – это привлечение к реформам крупных ученых-экономистов, прежде всего, рыночников.
Вот только, у нас, «в десятилетие великих потрясений» тоже очень активно привлекались к реформированию крупные ученые. До сих пор не изгладились из памяти фамилии академика Абалкина, Шаталина и прочая-прочая-прочая. Все было сделано по предложенным ими рецептам, и в итоге сегодня мы имеем то говно, которое они нам и насоветовали. Наверное, успех Китая коренится все-таки не в этом. Возможно, он связан с до сих пор сохранившейся в Китае системой коллективного руководства, которая существенным образом защищает от самодурства или предательства генсека:
А может быть, нам в свое время тоже следовало немножко пострелять самых оголтелых демократов и рыночников и немножко понаматывать их кишки на гусеницы танков, как то было сделано на площади Тяньаньмэнь в 1989-м.
В России, разумеется, полный завал, все через жопу. Предельная прозрачность для иностранных шпионов (открытый тендер на сайте госуслуг на те или иные исследования, что дает возможность не только легче легкого определить, на чем именно в данный момент концентрируется внимание Москвы, но даже и шанс предугадать ее вероятные действия на международной арене), абсолютная бессистемность (свободно конкурируют между собой за право подавать информацию аналитические центры всех мастей – от либерал-экстремистских до экстремистски консервативных; в итоге анализ одного аспекта международной политики, сделанный одним институтом, никак не стыкуется с анализом другого аспекта от другого института; и получается полная хуйня, в точности по басне Крылова про лебедя, рака и щуку). Все это отягощается сохранившейся с ельцинских времен разрухой в науке (до сих пор многие институты влачат жалкое существование) и неповоротливостью бюрократического аппарата:
...Заказ на исследования размещается всего раз в год (в июле), итоги конкурса подводят в сентябре, а готовые работы требуют в ноябре — у экспертов остается лишь пара месяцев на выполнение исследования.
В итоге, связь между аналитиками и политиками очень слаба, обратная связь от политиков к аналитикам отсутствует практически полностью и это становится залогом наших нескончаемых внешнеполитических провалов.
А вот в благословенной Америке все это поднято на небывалый уровень. Многие сотни, а то и тысячи аналитических центров работают на американское правительство и Пентагон, тщательно продумывая и обосновывая все их шаги. Между аналитиками и политиками существует очень крепкая двусторонняя связь – постоянно идет процесс перетекания мозгов туда-обратно – теоретики идут в реальную политику, а политики не считают зазорным, поработав в правительстве, заняться теоретической работой. Подтекст: разумеется, во многом именно поэтому лидерство Америки в мире неоспоримо и непоколебимо.
Вот только непонятно, отчего ж, если у них все так благостно устроено и предельно скрупулезно обдумывается каждое сколь-нибудь важное решение, Америка раз за разом ловит фейспалмы в международных делах.
Китай тоже хвалят. Китай, в отличие от сраной Рашки, активно идет вперед и в деле создания новых аналитических центров, и в деле обновления и расширения старых, и в деле тщательности проработки государственных решений. Но связь между китайскими учеными и китайскими же политиками предельна закрыта от глаз посторонних, от разных шпионов и агентов влияния. Во многом, залог сегодняшнего экономического процветания Китая – это привлечение к реформам крупных ученых-экономистов, прежде всего, рыночников.
Одним из главных факторов, позволивших Пекину проводить умную внешнюю политику, стало вовлечение независимых экспертов в процесс принятия решений.
Практика активного привлечения независимых экспертов к обсуждению решений начала развиваться в КНР в 1980-е годы. Поначалу — в экономической сфере. Дэн Сяопин и его соратники обнаружили, что догматичные марксистские политэкономисты не самые лучшие консультанты для проведения рыночных реформ. Генсек Компартии Китая (КПК) Ху Яобан и премьер госсовета КНР Чжао Цзыян создавали группы молодых советников, которые занимались планированием реформ и активно обсуждали направления преобразований. Внутри этих закрытых структур допускались откровенные дискуссии, которые были практически невозможны в рамках академии наук и вузов.
Еще одним фактором, подтолкнувшим Компартию к развитию независимой экспертизы, стали события 1989-1991 годов. Падение коммунистических режимов в Восточной Европе, подавление студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь и в довершение всего развал СССР, по образцу которого Мао Цзэдун в свое время выстраивал партию и государство, убедили китайское руководство в необходимости использования экспертов для принятия решений, от которых зависело выживание страны и правящего режима.
Практика активного привлечения независимых экспертов к обсуждению решений начала развиваться в КНР в 1980-е годы. Поначалу — в экономической сфере. Дэн Сяопин и его соратники обнаружили, что догматичные марксистские политэкономисты не самые лучшие консультанты для проведения рыночных реформ. Генсек Компартии Китая (КПК) Ху Яобан и премьер госсовета КНР Чжао Цзыян создавали группы молодых советников, которые занимались планированием реформ и активно обсуждали направления преобразований. Внутри этих закрытых структур допускались откровенные дискуссии, которые были практически невозможны в рамках академии наук и вузов.
Еще одним фактором, подтолкнувшим Компартию к развитию независимой экспертизы, стали события 1989-1991 годов. Падение коммунистических режимов в Восточной Европе, подавление студенческих волнений на площади Тяньаньмэнь и в довершение всего развал СССР, по образцу которого Мао Цзэдун в свое время выстраивал партию и государство, убедили китайское руководство в необходимости использования экспертов для принятия решений, от которых зависело выживание страны и правящего режима.
Вот только, у нас, «в десятилетие великих потрясений» тоже очень активно привлекались к реформированию крупные ученые. До сих пор не изгладились из памяти фамилии академика Абалкина, Шаталина и прочая-прочая-прочая. Все было сделано по предложенным ими рецептам, и в итоге сегодня мы имеем то говно, которое они нам и насоветовали. Наверное, успех Китая коренится все-таки не в этом. Возможно, он связан с до сих пор сохранившейся в Китае системой коллективного руководства, которая существенным образом защищает от самодурства или предательства генсека:
Все стратегические решения утверждаются на заседаниях постоянного комитета политбюро, объединяющего девять самых влиятельных партийцев во главе с генсеком Ху Цзиньтао (решения принимаются простым большинством голосов, голос товарища Ху является решающим лишь при паритете в случае, если кто-то из членов политбюро воздержался).
А может быть, нам в свое время тоже следовало немножко пострелять самых оголтелых демократов и рыночников и немножко понаматывать их кишки на гусеницы танков, как то было сделано на площади Тяньаньмэнь в 1989-м.
